— Умри-и-и. Приказ араави-и.

Протянули длинный кинжал. Ну и порядки у них тут! Подчинение полное, не зря Тэии долго не решалась поднять голову и глянуть на газура, а Гоо, бедняжка, вообще говорила при короле с огромным трудом. Но он-то принц, он подчиняться не привык. И араави ему — советчик, но не хозяин. «Главное, — усмехнулся Крид, — убедить себя, что ты не пустое место». Он охотно принял кинжал, чуть качнулся, поднимаясь на колени, и вернул оружие сирене, но уже лезвием вперед. Торопливо рванул тело вниз и зажал рот.

— Свой надежнее, — сообщил Крид еще живому слуге Гооза. — Но и этот неплох. Спасибо, враг. И, ты прав, приказ араави — «умри». Молча.

Крид выругал себя самыми черными словами из лексикона Гокса. Пер, как слепой дурак, не глядя и не слушая толком. Если бы коридор охранял не сирена, с которым и принцу не сравниться в самоуверенности, а обычный лучник или арбалетчик, результат оказался бы однозначно в пользу врага. Поосторожнее надо быть.

За следующим поворотом обнаружилась лестница. Темная. Крид пожал плечами, в очередной раз понимая, что видит следы, и не понимая, как ему это удается. Пыль была стерта со ступеней, ведущих вниз. Тэльр прислушался. Вроде и тихо… а вроде и нет. Ползет что-то, как озноб по коже. Не звук даже, а его тень. С ней, призрачной, мешается сквозняк, тянущий снизу запах сырости и затхлости подвалов. Мерзкое место.

Принц осторожно двинулся по лестнице. Огромный центральный столб мог поместить в себя еще одну, узкую винтовую. И наверняка помещал. А извне широким пролетом прилепилась эта, вторая, прилегая к дуге столба на середине пролета и отходя от нее выше и ниже. Крид перевалился через перила: темно, пусто и жутковато. Где дно, не хотят разбирать даже его глаза. Ладно, может, и неважно. Два десятка ступеней вывели на площадку. Жилой уровень? Может, когда-то и было так. Двери, ниши, старые ковры, узор на стенах. И никаких следов. Высокие ступени ведут ниже, по второму пролету лестницы, повернутому относительно первого под прямым углом. Еще двадцать.

Приметив отблеск света, принц обрадовался. Значит, где-то рядом Гооз, и наверняка его Риоми там же. Она пока что живая и здоровая, а как иначе? Крид было улыбнулся — и тотчас сокрушенно покачал головой… По словам Уло выходит, что сирену с жезлом не одолеть, тем более в одиночку. Так что же делать? Тэльр сел и наспех припомнил весь разговор. Уло дал много ценных советов, вот ведь толковый страж. Из них надо выбрать лучшее для себя средство… Заболтать! Посильно, пожалуй, раз нет иных путей спасения. Знать бы, чего хочет от Сказки этот гнилостный советник.

Можно послушать для начала. Обычно злодеи, веря в безнаказанность и в усердие оставленных умирать одурманенных воинов, охотно говорят о своих высоких целях. «Заговорщик тяготится тайной и мечтает о признании», — так однажды сказал отец. Правда, он тогда рассказывал о дедушке Альбера, тот отнял трон у рода Тэль-Мар, благополучно правил много лет и был убит мстителем, которому сам король все и рассказал, полагая врага мертвым…

Крид извлек сабли из ножен и, не дыша, ступил в коридор. На сей раз он первым углядел сирену возле дверей. И хищно улыбнулся. Не одному ему любопытно: вон, прилип к щели — силой не оттащить. Замерзшие на камнях босые ноги накопили пыльную корку и уже не шлепали по полу. Крид зябко передернул плечами и порадовался, что не снял сандалии с сирены двумя уровнями выше, хотя такая мысль и возникала в сознании.

Каких-то десять шагов, и все будет замечательно. Девять, восемь, семь…

Сирена вздрогнул и обернулся на счете «два». Сабля убедительно посоветовала горлу не затевать шум и вообще беречься острого. Гооз, конечно, может выиграть или проиграть, но его слуги имеют более скромные планы. Сирена замер и послушался, он хотел жить. В награду за сообразительность остался сидеть в одной из комнат, с особым старанием перевязанный веревкой Уло, а затем еще и ознакомленный с рукоятью ножа того же замечательного стража, опустившейся на затылок.

Крид вернулся к освободившейся щели и занял место любопытствующего.

Зал по ту сторону двери был довольно велик и пуст, он, скорее всего, предназначался для проведения неких ритуалов храма, непонятных тэльру. Свод потолка уходил ввысь. Окон не было, где-то безмерно далеко вверху имелись щели, наклоном и формой подобные той, через которую сам Крид однажды лез, спасая Риоми в прошлый раз.

В стенах укреплены четыре факела. Весь пол середины зала занят нелепым узором. Крид пригляделся. Дина как-то показывала ему очень похожий. На севере уже лет семь увлекаются «рисунками силы». Происходят такие рисунки из культа незнакомых богов народа, живущего далеко, за горными перевалами. И, как уверяла подруга, двор полагает, что рисунки позволяют чуть ли не принудить высшие или глубинные силы служить хозяину, стоящему в центре узора. Крид знал об узорах гораздо больше, но говорить не стал, как и обещал в свое время дядюшке Левину де Бирну. Бабушка Натэлла много лет пыталась отспорить для Левина родовое имя князей Тэль-Даргов. Король упирался, выторговывая с недостойным его титула азартом то рубины, то собак, то право на торговлю с востоком, исконно принадлежащее княжеству Даргмир. Но бабушка не унывала и твердила, что, если ее драгоценному мужу Мишеньке племянник важен, фамилия у Левина сменится, эту войну король проиграет… Сам Левин, сын от неравного брака сестры князя Михля, вполне безразлично относился к суете вокруг своего титула. Он сперва странствовал, а затем засел в горном домике Тэль-Даргов и старательно перевел и переписал начисто книгу северных шаманов, внеся ошибки во все узоры. Как говорил с усмешкой сам Левин, любуясь искаженными узорами, он старался «для всеобщей безопасности». И рассказать о подлинных тайнах шаманов Левин не мог даже самой сладкоголосой сирене. Уже шестой год пошел, как его гнусное величество Альбер Лгос отослали любимого дядьку Крида с посольством куда подальше — то есть к этим самым шаманам. Чтобы глаза не мозолил и не умничал, с советами не лез. И появился у короля новый советник…

Занятно: моду на узоры силы ввел, видимо, Гооз. Нашел тему интересной и втравил весь двор в игру, которая позволила искать нужное, не только не привлекая внимания, но и используя усердие знатных дураков-тэльров. Ладно, что там еще важного в зале?

Принц рассмотрел Риоми у дальней стены, в массивном кресле, похожем на то, что использовалось в пыточной камере для Пэи. Запястья девушки плотно крепились к подлокотникам. Беспокойство чуть отступило. В целом Риоми выглядела неплохо, пока ей ничего дурного не сделали. Рядом, у ног сирина, сидел человек в серой невзрачной рубахе. Приглядевшись, Крид с изумлением узнал… Пэи. Хмурого и очень решительного. Принц задумчиво пожал плечами. Гооз, наверное, счел бывшего союзника по-прежнему своим человеком. Но вряд ли это правда. И сегодня станет окончательно понятно, то ли упрямец охраняет сирену от сирина, то ли, наоборот, дочь владыки — от советника.

Еще одна сирена, женщина средних лет, усердно ползала по полу и проверяла линии рисунка, сравнивая их со схемой на небольшом листке. Она была бледна и приметно дрожала. По-видимому, дело не ладилось.

Гооз сидел в центре узора, на бордовой парче, покрывающей круглый пуфик. Бывший советник короля Альбера выглядел отвратительно. Тощий, с нездоровой желтизной кожи, рано узнавшей морщины. Полуседые волосы, распущенные и весьма длинные, разбросаны по плечам. Темные глаза, некогда крупные, но со временем утонувшие в складках век, лихорадочно блестят. Паучьи лапки мечутся, сухая кожа то расправляется, то снова собирается в старческие складки на запястьях, предплечьях и у локтей, словно она стала велика резко похудевшему старичку. Ага: хотя бы одна ладошка постоянно гладит перламутровое навершие короткого жезла, зажатого меж коленей. Острое безгубое крысиное личико, отлично знакомое Криду еще по приемам у короля, лоснится от пота и выглядит противнее прежнего. «Гооз, — прикинул принц, — кажется полупьяным — шутит, смеется и говорит, не переставая. Действительно, трудно столько лет молча вынашивать свой план». Да и узор силы, тем более искаженный, мутит голову не хуже пения сирены. Тэльр усмехнулся.