Это всё не проблема, когда летаешь для собственного удовольствия или на небольшие расстояния, но если на счету каждая минута, а нужно проделать путь почти в десять тысяч километров, лучше выбрать что-то более надёжное. Костяной дракон задумчиво перебирал варианты. Переход через астрал или Белую Равнину сожрёт море энергии. Телепортация через квантовые капилляры ненадёжна, к тому же потребует времени на переход в призрачную форму — это вампиру дематериализоваться, что выпить чашку чаю, структура лича куда менее податлива. Открыть портал? Тоже энергетически дорого, а ведь после перехода ещё может понадобиться драться… К тому же, порталы чересчур заметны на общем слабомагическом фоне. Меньше всего Таургу сейчас нужно было попадаться на глаза каким-нибудь светлым тараканам. Он и так уже влез в дела Носфера больше, чем планировал.

Что ж, если волшебство не поможет, пойдём другим путём. Отодвинув каменную заслонку, лич пролез в хранилище. Миновав груды золота, драгоценных камней и волшебных артефактов, дракон открыл дверь нуль-энтропийной камеры, где он содержал органические и высокотехнологичные трофеи — особо подвластные времени. Жаль, что некому похвалиться: камеру он сработал сам, на чистой магии, не используя никаких реликтов из высокоразвитых миров — просто прочитав несколько учебников по хронофизике и термодинамике. Это не классическое заклинание вневременного стазиса, не сохраняющие коконы, которыми пользуются Воскресители — все предметы были здесь, в этой реальности, их можно было осмотреть и даже потрогать, можно было сжать лапой и сломать, если хотелось. Но сами по себе, от внутренних процессов, они не разрушались. Вот бластер с полностью заряженной батареей — такой же работоспособный, как семьсот лет назад. Вот спящий мышонок — ценности в нём никакой, Таург некогда сунул существо в камеру просто из любопытства. За две тысячи лет зверёк ни на минуту не повзрослел и не состарился. Бодрствовать в нуль-энтропийном поле долго нельзя, наступает летаргия, из которой потом очень сложно вывести — а вот спящих камера принимала без вреда и сохраняла в том же состоянии, в каком получила. Вот вампир с колом в сердце — вне камеры он рассыпался бы в прах через несколько минут, потеряв всю энергию, а здесь и через столетия, как новенький. Правда и сила не возросла, как даже у спящих кровососов с годами происходит — остаётся тем же юным балбесом, каким попал сюда. Интересно, что будет, если загнать сюда вампира бодрствующего? Уснёт, как живые, или сможет действовать неограниченное время, как сам Таург? Скелеты и зомби в камере работали нормально, только переставали разлагаться, на призраков она вообще никак не влияла. А вампир ведь не просто высшая нежить, он связан с Белым Пределом — стандартные некромантические формулы не могли предсказать результата, слишком много разных сил должно было наложиться.

А вот и то, что лич искал — лётный скафандр. Скафандр для дракона — по всей видимости, в неком очень далёком мире бывшие сородичи Таурга достигли высоких технологий, которые и не снились носферским крылатым. Или у них были столь же развитые союзники.

Правда, ростом драконы того мира явно уступали первому поколению, детям самого Белого Императора. Или же ему попалась детская модель. В базовом режиме Таург в этот скафандр мог разве что лапу засунуть. Но невероятно эластичный материал, из которого состоял костюм, делала его практически безразмерным. Стоило включить питание, как это вещество начинало течь, перестраиваясь на ходу, затягивая разрывы и разрезы, обтекая любую поверхность — лишь бы у этой поверхности были четыре конечности, хвост и крылья. Она могла бы покрыть и другие формы, но гуманоид, шар или, к примеру, осьминог попросту не распознавался, как носитель. А вот манекен в виде дракона, даже сильно стилизованный, скафандру вполне подходил. Какие расисты эту умную плёнку программировали — оставалось загадкой. На предельном растяжении она могла покрыть около двухсот квадратных метров, хотя и начинала мигать красным, предупреждая об исчерпании ресурсов. А площадь костей лича была гораздо ниже. Помимо плёнки в систему скафандра входили обтекаемые выпуклости, также меняющие форму, чтобы не мешать движениям носителя. Общий вес этих наростов составлял порядка двухсот килограммов, и от размера носителя не менялся. Оно и понятно — закон сохранения массы неведомые разработчики обходить ещё не умели. Две структуры представляли собой компактные реактивные двигатели, ещё одна — генератор энергии, четвёртая — систему восстановления кислорода, пятая — утилизации отходов (личу от двух последних толку никакого, но не резать же скафандр). В назначении остальных модулей Таург так и не разобрался, хотя подозревал, что один из них может быть кибермозгом. Тут требовался полноценный техномаг, а этому искусству в Носфере научиться негде. Ну, или системы тестирования, на пару тысяч лет старше всего, что он мог добыть… Конечно, таких тестеров можно найти у Чистых — там уровень нанотехнологий как бы не выше, чем у творцов скафандра… Вот только как убедить их, что главный мотив лича — научное любопытство, а не желание заполучить новое оружие? Ладно, это ещё успеется.

Как только плёнка обтекла его, костюм издал непонятную мелодию. Таург слышал этот звук каждый раз, когда натягивал скафандр на неживое — будь то он сам или деревянная фигура дракона. Судя по всему, звук означал что-то вроде «тестовый режим» или даже «ошибка, уберите из меня это чучело». Во всяком случае, звучало это весьма недовольно.

— Потерпишь, — проворчал драколич, любуясь на себя в зеркало. В воздухе парил хромированный череп, пустые глазницы были затянуты ртутно-блестящей плёнкой, в которой отражалось зеркало, в котором отражался он сам… и так бесконечно. Разумеется, перед разговором с троллями скафандр надо будет снять, иначе главной приманкой станет уже он сам. Костяных драконов под Мостами уже видели, и особого интереса не проявляли, а вот такую блестящую игрушку захочет заполучить добрая половина тролльего народа.

Остальные сборы не заняли и ста секунд. Упаковав всё, что требовалось для спасательной вылазки, Таург прополз по трёхкилометровому тоннелю, стараясь не задеть безмолвно наблюдающих статуй, затем поднялся по ступеням к огромным воротам. Двадцатитонная створка была открыта — вечно этому Ламеху неймётся силу продемонстрировать, а то, что некоторым сквозит, ему до фонаря! Ещё два километра по пещерам, уже не обработанным, и драколич впервые за полтора столетия увидел небо.

Для глаз человека это был бы непроглядный мрак, темнее самой страшной ночи на Земле. Дроу, возможно, углядел бы отдельные проблески в облаках — жизнедеятельность светоносных бактерий не прекращалась полностью, отдельные популяции продолжали размножаться и ночью, только яркость их была меньше единственной свечи. Старый вампир полюбовался бы тысячами оттенков черноты… Багровые огоньки в глазах лича видели Тьму.

Не физическую темноту, как отсутствие света, а стихию, что господствовала в Носфере девяносто тысяч лет из каждой сотни. Вольную и самолюбивую, смертоносную и милосердную, скрывающую тысячи обманов и предельно честную — метафоры подбирают адепты, а стихия остаётся собой — более древней, более простой и сложной одновременно, чем любые слова, которые выдумывают для её описания. Вопреки представлениям Ордена, именно сейчас Тьма не властвовала в этом мире безраздельно, пусть время ей и подходило. Во-первых, Белая Скала делала своё дело. Во-вторых, искажение Предела ударило по всем стихиям, и сила ночи не стала исключением. В-третьих, недавнее возмущение высвободило огромные запасы сил Света, и в сплетении тёмных энергий, заполнявших небо, ещё зияли гигантские прорехи — там, где раньше стояли башни Серафима. Будь у Таурга мимические мышцы, он бы сейчас поморщился — не совсем красиво получилось. Он, конечно, не дроу, чтобы над эстетикой рыдать, но всё же выпускать просто так в пространство гигагерты энергии — не есть хорошо. Можно было им найти более рациональное применение…