После того как Оппенгейм оказался в забвении, а перед датским аристократом были закрыты двери, у немцев не осталось в Швеции ни одного значительного агента, способного заниматься политической разведкой против США и Англии со шведской арены.

Расстояние от Стокгольма до Лондона неизменно и не зависит от того, идет ли война, или царит мир. В любом случае это 900 миль птичьего полета. Но во времена Второй мировой войны казалось, что два города разделяют световые годы. Для преодоления этого пути нейтральным судам приходилось прорываться сквозь два кольца блокады – британскую, к западу от пролива Скагеррак, и немецкую в Балтийском море. Немногочисленные гражданские самолеты, все еще рисковавшие совершать коммерческие рейсы, были вынуждены держаться узкого воздушного коридора. В противном случае они рисковали попасть под огонь зенитной артиллерии. И все же именно в Стокгольме действовал один из лучших немецких шпионов, чьи интересы распространялись как раз на Великобританию. Ни расстояние, ни строгие ограничения военного времени не мешали ему заниматься сбором военных секретов этой страны, как будто он проживал где-нибудь в районе Марбл-Арч в Лондоне.

Агент действовал под псевдонимом Жозефина. Он единственный из разведчиков абвера удостоился персонального упоминания в 5-тысячестраничном «Военном дневнике» германского Верховного командования.

Даже кодовое имя агента упоминалось весьма редко. Во всех документах он обычно фигурирует как S.Z.V-Mann (очень надежный секретный агент) или bekannte Quelle (осведомленный источник). Я видел множество разведывательных документов, имеющих отношение к операции «Жозефина», но только один из них – сводка штаба люфтваффе – упоминает этот псевдоним, подробно раскрывая лицо, которому он принадлежит: «военный атташе нейтральной страны, действующий в столице одной из воюющих сторон».

Я уже два года собирал материалы для этой книги, когда обнаружил, что приведенное выше, казалось бы, исчерпывающее определение вводит в заблуждение. Дело в том, что «военный атташе нейтральной страны» на самом деле участвовал в операции и не подозревая об этом, и он совсем не был агентом Жозефиной.

Затем фрагменты мозаики постепенно стали складываться в цельную картину. Я обнаружил, что Жозефина – не кодовое имя какого-то отдельного лица, а название операции. Коллективное имя принадлежало сразу двум суперагентам под псевдонимами Пандур и Хассо, курировавшим работу двух шпионских сетей «Зигфрид А» и «Зигфрид Б». Пандуром был капитан резерва люфтваффе Генрих Венцлау, а Хассо – бывший адвокат Карл Хайнц Кремер, в военное время посвятивший себя службе в абвере.

Поиски Венцлау привели в тупик. Я отследил его путь до Годесберга на Рейне, где узнал, что Венцлау умер. Поиски оставшегося в живых члена группы «Жозефина» Кремера оказались весьма затруднительными. Его репутация мастера шпионажа, вся его деятельность, масса материала, который ему удалось собрать за три года разведывательной работы, упоминание его настоящего имени в сотнях документов – всего этого тем не менее оказалось недостаточно для того, чтобы утверждать, что этот человек имел отношение к легендарной операции. Нет никаких сомнений, что этот человек был истинным гением в ряду крупнейших мастеров германской разведки. Просмотрев имеющиеся документы, я увидел перед глазами смутный образ молодого человека лет тридцати, приятной наружности, уверенно продвигающегося в этом мире теней, искусно сплетающего сеть стратегической разведки в самых верхних эшелонах.

Сухой язык документов позволяет проследить за его деятельностью, однако не дает никакого представления о том, каким был этот человек. Понять его стало для меня как бы игрой в игре, и, как потом оказалось, мне это удалось. Когда этот человек согласился побеседовать со мной, наша встреча подтвердила тот образ, который я успел нарисовать себе на основе изученных документов.

В свои пятьдесят – шестьдесят лет он все еще молодо выглядел и полностью контролировал свои мысли и жесты. С первого взгляда я понял, что именно сделало этого необыкновенного человека разведчиком такого высокого класса. Не оставалось никаких сомнений, что я, наконец, вижу перед собой человека, которого так долго и настойчиво искал. С самых первых минут нашего знакомства он сказал мне: «Ваши поиски закончены. Перед вами Хассо из группы «Жозефина»».

Кремер объяснил, что не хотел этой встречи, поскольку рассматривал военную карьеру как закрытую главу в своей жизни и не хотел бы вновь воскрешать этот сравнительно короткий период. Молодой адвокат-разведчик превратился в финансового магната, занятого в сфере международной коммерции.

– Мои друзья могут не понять той роли, которую я играл, – заявил он с едва заметной улыбкой, – хотя я делал это, находясь на службе своей страны. Думаю, что любой англичанин или американец в сходных обстоятельствах поступил бы так же.

Затем в течение нескольких дней во время многочасовых встреч он поведал мне историю, которая срывает завесу тайны, вне всякого сомнения, с самой находчивой и эффективной тайной операции в истории Второй мировой войны.

Кремер родился в Оберкирхене и работал в Гамбурге. Он стал сотрудником абвера в возрасте двадцати пяти лет. Несмотря на свой диплом юриста, молодой человек мечтал о карьере дипломата и работал в службе военного атташе Германии в Лондоне. Разразившаяся война поставила крест на многообещающей карьере молодого сотрудника внешнеполитического ведомства.

Друг представил Кремера гауляйтеру Гамбурга, на которого он произвел настолько приятное впечатление, что тот, в свою очередь, направил своего нового протеже к полковнику Гансу Дишлеру. Кремер, свободно владевший английским, французским и испанским языками, некоторое время живший и имевший много друзей за границей, принадлежал именно к тому типу урбанизированных молодых людей, в которых так нуждался абвер. Ему было присвоено звание зондерфюрера (нечто среднее между военным и гражданским чином). Далее экс-дипломат был направлен в отдел, занимавшийся разведкой ВВС, возглавляемый упорным и педантичным майором Николаусом Риттером. Риттер объединил под своим началом небольшую группу молодых офицеров, небезуспешно искавших новые подходы к древней профессии.

Кремер получил свое рабочее место на Зофиентеррасе, однако на первых порах его работа ограничивалась прослушиванием длинных лекций Риттера о требованиях и сложностях новой профессии, которой новому сотруднику предстояло овладеть. Шпионаж, конечно, можно рассматривать как грандиозное приключение, однако его вторая бюрократическая сторона начисто лишена этого ореола таинственности и романтизма. Кремеру хотелось сильных страстей, и он всей душой отдался их поиску.

Он недолго оставался на сидячей работе в здании на Зофиентеррасе. Вскоре после того, как молодой человек начал свою деятельность в абвере, Риттер отправил его в командировку в Голландию и Бельгию, где он участвовал в подготовке гитлеровского вторжения в эти страны. В ноябре 1940 года Гитлер направил генерала Риттера фон Тома в Ливию для планирования совместной германо-итальянской военной операции против англичан в Египте. Абвер конечно же должен был участвовать и в этом мероприятии. Капитан Торан из отдела авиации абвера в Берлине вывел майора Риттера на венгерского исследователя и авиатора графа Ласло Альмаши, который мог бы оказаться полезным в предстоящей египетской кампании. Граф выполнял заказ правительства Египта на проведение исследовательских работ в западной, пустынной части страны. Поскольку он знал этот район, как никто другой, и поскольку именно там страны Оси замыслили провести операцию, немцы заинтересовались этим человеком.