и пользующемся уважением в широких слоях, возложив на такое лицо обязанности председателя Совета министров, ответственного единственно перед Вашим Императорским Величеством. Необходимо поручить ему составить кабинет по его усмотрению. Ввиду чрезвычайно серьезного положения не угодно ли будет Вашему Императорскому Величеству уполномочить меня безотлагательно объявить об этом от Высочайшего Вашего Императорского Величества имени, причем со своей стороны полагаю, что таким лицом в настоящий момент мог бы быть князь Львов. Генерал-адъютант Михаил…»

На это Алексеев ответил:

«Сейчас доложу Его Императорскому Величеству телефонограмму Вашего Императорского Высочества. Завтра государь выезжает в Царское Село. Генерал Алексеев».

«Позволяю себе доложить, что если последует сейчас какое-либо повеление государя императора, то я немедленно телеграфирую его Вашему Императорскому Высочеству. Генерал Алексеев».

«Я буду ожидать ваш ответ в доме военного министра и прошу вас передать его по прямому проводу. Вместе с тем прошу доложить Его Императорскому Величеству, что, по моему убеждению, приезд государя императора в Царское Село, может быть, желательно отложить на несколько дней. Генерал-адъютант Михаил».

Генерал Алексеев доложил государю представленный на бланке разговор. Государь, подумав, продиктовал Алексееву ответ, и вот каково было продолжение разговора с великим князем:

«У аппарата его императорское высочество великий князь Михаил Александрович».

Алексеев:

«Государь император повелел мне от его имени благодарить ваше императорское высочество и доложить вам следующее. Первое. Ввиду чрезвычайных обстоятельств государь император не считает возможным отложить свой отъезд и выезжает завтра в два с половиной часа дня. Второе. Все мероприятия, касающиеся перемен в личном составе [Совета министров], его императорское величество отлагает до времени своего приезда в Царское Село. Третье. Завтра отправляется в Петроград генерал-адъютант Иванов в качестве главнокомандующего Петроградским округом, имея с собой надежный батальон. Четвертое. С завтрашнего числа с Северного и Западного фронтов начнут отправляться в Петроград из наиболее надежных частей четыре пехотных и четыре кавалерийских полка. Позвольте закончить личной просьбой о том, чтобы высказанные вашим императорским высочеством мысли в предшествовавшем сообщении вы изволили настойчиво поддержать при личных докладах его императорскому величеству, как относительно замены современных деятелей Совета министров, так и относительно способа выбора нового Совета, и да поможет вашему императорскому высочеству Господь Бог в этом важном деле. Генерал Алексеев».

Великий князь:

«Со своей стороны сообщаю лично вам, что я опасаюсь, как бы не было упущено время до возвращения его величества, так как при настоящих условиях дорог буквально каждый час. Благодарю вас, Михаил Васильевич, за принятый на себя труд. Желаю вам полного успеха. Генерал-адъютант Михаил».

Алексеев:

«Завтра, при утреннем докладе, еще раз доложу его императорскому величеству желательность теперь же принять некоторые меры, так как вполне сознаю, что в таких положениях упущенное время бывает невознаградимо. Желаю здоровья вашему императорскому высочеству и успеха в той помощи, которую вы желаете оказать государю императору в переживаемые нами решительные минуты, от которых зависит судьба и дальнейший ход войны и жизни государства. Генерал Алексеев».

Вскоре затем Алексееву принесли телеграмму для государя от князя Голицына. Премьер доносил, что правительство не может справиться с происходящими волнениями, просил уволить и его, и всех министров, назначить премьером лицо, пользующееся доверием общества, поручить ему составление министерства и назначить для командования войсками в Петроград популярного генерала.

Алексеев хотел было отправить телеграмму государю с дежурным офицером, но, по совету Лукомского, понес сам.

Вернувшись, он сказал, что государь остался недоволен телеграммой и хотел сам написать ответ. В 11 часов 20 минут государь пришел в штаб. Узнав от Лукомского, что Алексеев по нездоровью прилег отдохнуть, государь передал телеграмму на имя Голицына и сказал: «Сейчас же передайте генералу Алексееву эту телеграмму и скажите, что я прошу немедленно передать ее по прямому проводу. При этом скажите, что это мое окончательное решение, которое я не изменю, а потому бесполезно мне докладывать еще что-либо по этому вопросу».

Государь ушел.

На синем телеграфном бланке было написано:

«Председателю Совета министров. Петроград. О главном военном начальнике для Петрограда мною дано повеление начальнику моего штаба с указанием немедленно прибыть в столицу.

То же и относительно войск. Лично вам предоставляю все необходимые права по гражданскому управлению. Относительно перемен в личном составе [Совета министров], при данных обстоятельствах считаю их недопустимыми. Николай».

Лукомский передал телеграмму и повеление Алексееву и стал упрашивать его пойти к государю и умолять изменить решение и согласиться на просьбу премьера. Ведь просьба премьера одинакова с просьбой великого князя Михаила Александровича, Родзянко, Брусилова и Рузского. Алексеев колебался. Лукомский настаивал. Наконец Алексеев, который сам был на стороне этой широкой «реформы», решился и пошел. Он вернулся убитым…

— На коленях умолял его величество, — сказал он, грустно качая головой, — нет, не согласен.

Телеграмма эта была отправлена из Ставки в 23 часа 25 минут. В Петрограде она уже не могла быть вручена премьеру. Правительства уже не существовало. Оно уже разошлось. Только некоторым прежним министрам ее содержание было передано по телефону.

Во дворце шли последние приготовления к отъезду. С 12 часов свита готова, все одеты. В час ночи к государю явился Алексеев. Его попросили в кабинет его величества. Алексеев представил государю только что полученную телеграмму от генерала Хабалова. Телеграмма была подана в 8 часов 10 минут, но получена в 12 часов 55 минут. Она гласила:

«Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей, одни за другими, изменили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили свое оружие против верных его величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большей частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца под начальством генерала Занкевича, с коими буду продолжать борьбу. Генерал-лейтенант Хабалов».

После довольно продолжительного времени Алексеев вышел из кабинета государя. В полутемном почему-то зале стояли одетыми в дорогу Фредерикс, Воейков и дежурный Мордвинов.

Алексеев стал прощаться. Желал счастливого пути. Став около Мордвинова, он сказал: «Напрасно все-таки государь уезжает из Ставки. В такое время лучше оставаться здесь. Я пытался его отговорить, но его величество очень беспокоится за императрицу и за детей, и я не решился очень уж настаивать».

На тревожный вопрос Мордвинова «Что же делать?» Алексеев апатично ответил: «Я только что говорил государю, что теперь остается одно: собрать порядочный отряд где-нибудь, примерно около Царского Села, и наступать на бунтующий Петроград. Все распоряжения мною уже сделаны, но, конечно, нужно время… Пройдет не менее пяти-шести дней, пока