Вернулся домой. Оказалось, мама вместе с Вартуи накрыли чуть ли не свадебный стол. Пришли кузины, тети и дяди с отцовской и с материнской стороны. Я смеялся, обнимался, о чем-то спрашивал, что-то рассказывал, а другая моя половина в это время представляла, как Мари возвращается домой, как Сильвия пересказывает ей наш разговор, возможно, со своими комментариями. Мысленно я видел лицо Мари, чувствовал ее переживания… Боже! А вдруг дурочка Иветта рассказала о наших отношениях? Это же такой удар для Мари, как обухом по голове. Нет, не расскажет. Иветта добрый и хороший друг. Что я говорю? Подозреваю и обвиняю всех вокруг. Неужто я хочу, чтобы все меня представляли исключительно в ангельских одеждах, не таким, какой я на самом деле? Я сошелся с другой женщиной, пусть и чертовски обаятельной, изменил Мари, а в свое оправдание сочинил целую теорию!

– Давид, – спросила кузина Рина, – а когда возвращается Мари?

– Хотел бы я знать! Но, увы, пока все затягивается.

– Да уж, как-то слишком затягивается!

– Да, – поневоле согласился я, не найдя другого ответа.

– Давид, тебя Рафа зовет к телефону, – крикнул брат.

– Привет, француз, ты еще дома? Давай встретимся завтра. Сегодня никак не могу, надо закончить неотложные дела. Ты свалился как снег на голову! Нет, если что-то срочное, я всегда найду минут пятнадцать – двадцать, чтобы повидаться.

– Да нет, ничего срочного. Встретимся завтра, в спокойной обстановке.

А чего ты хотел, Давид? Чтобы все сидели и ждали тебя? У всех своя жизнь, даже самый близкий друг занят. И это нормально.

Гости постепенно разошлись. Остались только родители и брат.

– Я тоже пойду, – сказал он. – Зайду в штаб, посмотрю что к чему.

– Ты с кем-нибудь встречаешься, боксер?

– Ты по сравнению с ним – студент духовной семинарии, – улыбнулся отец. – Парень в роли звезды. Бесконечные друзья и подруги!

– Я – национальное достояние! Кто еще из республики становился чемпионом Всемирной универсиады? Это же фактически Олимпиада, только для студентов, притом в самой престижной весовой категории. Только я! Поэтому ходить со мной рядом, находиться в моем обществе – большая честь для молодых людей моего возраста. О девушках уже не говорю.

Только у моего отца и матери есть бесконечное время для меня. Что ж, пора увидеть жизнь такой, какая она есть. Может, Мари сейчас позвонит? Должно быть, телефонная линия занята.

Скоро родители пошли спать. К двум часам ночи вернулся брат. Стараясь никого не разбудить, оставил туфли в прихожей и пошел к себе. А в Париже сейчас еще только полночь. Линия более-менее свободна. Почему она не звонит?..

* * *

– Давид, завтрак на столе. Твои ключи от дома – на телефонном столике. Отдыхай.

– Да, мам, хорошо.

Зазвонил телефон. Подойти? Звонок не междугородный. Не хочу брать трубку… Нет, вдруг это Рафа!

– Давид, это Тереза. Как я хочу тебя увидеть! Не представляешь, как соскучилась!

– Как вижу, если кто в вашей семье по мне и скучает, то это ты!

– Почему ты так говоришь? Мари и мама только о тебе и спрашивают.

– Просто пошутил. Как твои дела? Как твой друг? Когда появишься?

– У меня все нормально. Сегодня могу после занятий заскочить.

– Давай к пяти часам, чтобы и мне было удобно.

– Хорошо!

Телефон снова зазвонил.

– Француз, я знал, что ты так рано не выйдешь из дома. К часу подходи к кафе-ресторану «Крунк» [54] , вспомним студенческие годы. Перекусим и уточним планы на вечер. Да, кстати, ты еще холостой?

– Послушай, Рафа, узнай, пожалуйста, у сестры Иветты, когда она приезжает?

– Вот, я же говорил: когда этот парень на ком-то зацикливается, его потом щипцами не оторвешь. Ты же согласился, чтобы она вышла замуж! Да, забыл сказать… – междугородный вызов прервал наш разговор.

– Это я, – послышался голос Мари. – Рада, что ты приехал в отпуск. Почему ты вчера так резко говорил с мамой? Она и так чувствует себя виноватой.

– Мари, все это я неоднократно слышал в течение года. Потом…

– Что потом?

– Потом… Вот что потом: ты немедленно покупаешь билет и прилетаешь! Все твои слова – шелуха, ветер! Твое место здесь, со мной!

– С каких это пор ты стал таким грубым и решительным? Может, после встречи с Иветтой? Уж очень заинтересованно она расспрашивала, вернусь ли я.

– Должно быть, просто естественное любопытство.

– Мне показалось, что это больше, чем естественное любопытство.

«Неужели Иветта ей рассказала?» – мелькнуло у меня в голове.

– Она мне рассказала… – мое сердце начало бешено колотиться, – какие условия ей поставили перед приездом сюда. И ты хочешь, чтобы я вернулась в эту страну? Чтобы мой мальчик жил в таком окружении?

– Ах, вот как, ты перешла в контратаку?! С каких пор ты интересуешься тем, чем никогда не интересовалась? – я старался по возможности избегать политизированных слов. – Все, Мари, если в течение месяца, от силы двух, ты не вернешься, будем считать…

– Не говори того, о чем потом будешь сожалеть.

Нас разъединили. Вероятно, время закончилось. Или это Мари положила трубку? Нет, не думаю. На что она надеется? Чего хочет? Насчет Иветты я зря беспокоился, она молодец.

Встреча с Рафой меня тоже не особо обрадовала. Говорили о многом, но было заметно, что у нас уже разные интересы. То, о чем рассказывал он, меня уже особо не волновало – внутренние разборки, новые девушки и тому подобное. Рафе был интересен только случай с Коробко. Когда же речь зашла об Ольге, он сперва оживился, но итоги нашей дружбы оставили его разочарованным.

– Дав, дружить с красивой женщиной невозможно! Она, в свою очередь, ждет действий от тебя. Настоящая дружба между мужчиной и женщиной – это когда существуют и интимные отношения, разумеется, если вы физически привлекаете друг друга. Все остальное – пшик! Ерунда!

– Может, ты и прав, – согласился я.

* * *

На следующий день позвонил Иветте. Хотел поподробнее узнать о ее встрече с Мари и о поездке в целом.

Трубку снял ее отец Рудольф Михайлович.

– Что я слышу, Давид! Ты в городе и не хочешь зайти к нам после годового отсутствия! Я очень обижусь. Никаких возражений, хоть сейчас вставай и приезжай! Как раз Иветта в саду рассказывает подругам о своей поездке.

– К сожалению, я сегодня занят… Если можно, приду завтра. Спасибо за приглашение!

Неудачно получилось. Мне же нужно с Иветтой поговорить наедине, а не устраивать коллективное обсуждение. На следующий день с букетом моих любимых белых роз к восьми вечера подъехал на служебной машине брата к Иветте. Дверь открыла ее сестра, чуть поодаль с настороженным видом стояли Иветта и ее мать, которая была в курсе нашей связи. Должно быть, только Рудольф Михайлович не догадывается о моих истинных отношениях с его дочерью. Опять я в своем обычном раздвоенном состоянии – притворяюсь не тем, кем являюсь на самом деле.