– Давай теперь про второй горизонт.

– Там мы повязаны пока пропускной способностью скипового ствола, пришлось законсервировать одну из лав. Новаторы планировали углубить наклонный ствол до второго горизонта и довести выработку на нем до уровня первого. Для этой цели в свое время и подтянута была ЛЭП.

– С помощью которой вы теперь речку туда-сюда гоняете?

– Тут ведь как вышло… – проникновенно начал Жулебин, явное изменение настроения московского гостя окрылило его, – тогда наводнение случилось во всей округе, у нас тоже второй горизонт затопило. Тресту пришлось срочно выделить дополнительные насосы. Мы на это временно задействовали ЛЭП…

– Вы обязаны были немедленно устранить!

– А как? Техники-то они нам не дали. Погнать туда всех с лопатами? План бы сорвали, Пищиков только того и ждал! К тому же, на бумаге авария была оперативно ликвидирована…

– А ты ее требовал, технику-то?

– И не раз. Копии документов имеются.

– Это хорошо, что имеются.

– Тут еще такой момент, – продолжил главный инженер, – ну забетонировали бы мы свищ, так они сразу же линию нам и обрубили бы. А старой уже не хватит.

– Понял! – хлопнул себя ладонью по лбу Слепко и разом осушил полкружки. – Они тебе техники не дали, но подписали липовый акт и после этого вынуждены были закрывать глаза на твои кренделя с речкой! А ты продолжал их творить, потому что боялся остаться без электричества для своих конвейеров. Так?

– Так.

Евгений Семенович допил кофе, сходил еще раз посмотреть на наклонный ствол, приказал подготовить сводку неудовлетворенных заявок за два последних года и под конец завернул к Пищикову. Там его ожидало жалкое зрелище. Начальник шахты лежал, раскинувшись, на полу и густо храпел. Рядом стояла ополовиненная поллитровка. Не слушая всхлипываний секретарши, Слепко просто вышел. Он уже собрался было проинспектировать шахтную столовую, когда в ворота лихо вкатила кавалькада бежевых «Побед». Все руководство треста во главе с управляющим Гуровым, свинообразным товарищем в низко надвинутой шляпе, разом повылазило из машин и, гостеприимно улыбаясь, направилось к Евгению Семеновичу, как бы захватывая его в клещи. Подчиненные Гурова, все как один, носили шляпы на тот же манер, что и горячо любимый начальник, отчего сильно смахивали на иностранных шпионов. Оборвав на первых же словах гуровский доклад, Слепко распорядился немедленно направить всю имевшуюся в тресте технику на ликвидацию прорыва. Затем, напомнив Жулебину, что до окончания отпущенного ему срока, осталось тридцать часов, он уселся в первую подвернувшуюся трестовскую машину и приказал шоферу ехать в гостиницу.

Там его поджидал Бражников, тоже только недавно вернувшийся с двадцать третьей шахты.

– Ну, и как там оно? – спросил Слепко.

– В общем, ничего особенного не обнаружилось. Начальник шахты, э-э, Смирнов, – нормальный парень. Вот главный инженер у него – форменная тетеря. Этакий вьюнош, гонору много, а уверенности в себе ни на грош. Жаловались они мне, что трестовские держат их на голодном пайке. Якобы новый управляющий всех поделил на «своих» и «чужих». Смирнов как бы чужим оказался.

– Очень даже может быть. Зайдем куда-нибудь, подзакусим? Со мной сейчас голодный обморок приключиться может.

– Я тут неподалеку столовку заприметил.

– Отлично.

В пункте общепита им, несмотря на крайнюю скудость меню, удалось вполне прилично пообедать. Пока медлительная официантка меняла тарелки, Слепко, катая по скатерти хлебные шарики и тут же машинально их поедая, поведал о своих удивительных приключениях.

– Всё одно к одному, – подытожил Бражников, – мы куда теперь?

– Я бы, пожалуй, съездил опять на речку. Понимаешь, пообещал сгоряча в порошок парня стереть. Боюсь, как бы Гуров не додумался придержать технику.

– На такси опять?

– Не боись, жмот, гляди, нас уже дожидаются.

Действительно, кортеж трестовских машин дежурил теперь у дверей гостиницы. При приближении Слепко и Бражникова товарищи в надвинутых шляпах сомкнули ряды.

– Товарищ заместитель министра, с нетерпением ждем ваших указаний! – широко улыбаясь, пошел в атаку Гуров. – С вашего позволения, мы назначили совещание на шестнадцать ноль-ноль, так что, если вы не против, давайте сейчас и проедемте. Пока подготовлена только легкая закусочка, а уж вечерком, после совещания, мы надеемся вам продемонстрировать, как умеем принимать дорогих гостей!

– Мы как раз – против. Так что совещание вы без нас как-нибудь проведите. А вечерком мы рассчитываем быть уже в поезде. Там и поужинаем. Впрочем, благодарю за заботу. Кстати, Гуров, ты технику на реку послал?

– Так точно, уже распорядился! Не сомневайтесь, товарищ Слепко, все ваши указания будут незамедлительно исполнены, я лично прослежу. Вот так оно у нас и выходит: один паршивец нагадил, а теперь всем, даже самому заместителю министра, разгребать приходится. Ну ничего! Теперь-то уж… – мелко сыпал словами управляющий, ощупывая колючими глазками хмурое лицо начальника, – а может быть, все-таки, товарищ Слепко? Люди уж больно старались, горят, можно сказать, желанием лично вам угодить!

– Ничего, небось не пропадут ваши яства. А теперь я хочу лично проверить, как идут работы на реке.

На краткий миг Гуров погас, но сразу же переориентировался и предложил собственную «Победу», куда уселся и сам, за компанию с сановными москвичами. Тем пришлось всю дорогу держать язык за зубами, зато уж управляющий трестом разливался, как соловей. Мол, бывал-то он в Москве много раз, и все-то там у него друзья, и у самого министра он на даче был, и по особому охотничьему рецепту шашлык там жарил, а министр якобы объявил, что отродясь такого не едал, а супруга министра с гуровской половиной – наипервейшие подруги, но и другие не менее замечательные знакомства у него в столице имеются. Тут они, по счастью, приехали, а то Евгений Семенович уже готов был лопнуть со злости. Вечером, уже в поезде, Бражников популярно объяснил, что это все не пустая болтовня была. Гуров силу свою демонстрировал, на всякий случай, как это принято в определенных кругах.

Работы на реке шли. Два экскаватора копали обводное русло, пара самосвалов и бульдозер валили вынутый грунт в воду, отсекая прорву. Слепко, Бражников и все трестовские церемонно поздоровались за руку с каким-то бездельно стоявшим рабочим и торжественно дождались момента перекрытия. Последние мутные ручейки исчезли в яме. Не успели оглянуться, а малолетняя шпана со своими корзинами уже копошилась там, собирая в тине рыбу и раков. Оказалось, что забыли пригнать бетономешалку. Кто-то с кем-то начал выяснять отношения, а Слепко с Бражниковым тихонько слиняли, что, конечно, для людей их положения выглядело не слишком солидно, но иначе от гуровцев было не отвязаться.

Они шли по едва заметной тропке к недалеким копрам. Тимофей Васильевич обратил внимание Евгения Семеновича на особенности пейзажа. Ровная прежде степь превратилась в скопище обрывистых холмов. На их вершинах еще трепыхались чахлые кустики бузины, но на склонах и понизу ничего уже не росло, а желтел один только раскаленный солнцем каменистый песок.