Квершлаг кончился. В обе стороны шел штрек, проложенный в свое время по углю. Но уголь там давно был выработан, так что в просветах крепи над собой Евгений Семенович увидел глыбы обрушенной породы. Никаких охранных целиков не было и в помине. «Ни хрена себе! – поразился он. – Это чего ж они творят, мать твою! Железа-то до чего богато наставили, плиты бетонные почти сплошь». Рядом гремело. Из небольшого бункера куски угля валились на главный конвейер. Два других конвейера, поуже, подходили с обеих сторон по штреку, один из них стоял. Слепко двинулся вдоль работавшего. Идти пришлось долго. Вышел к лаве. Пласт падал там градусов под пятнадцать. Цепочка рабочих, подобно веренице светящихся жуков, спускалась из лавы в штрек, цепляла «конями» – петлями из кусков троса – сваленные в тупике бревна и тем же порядком волокла их наверх. Евгений Семенович пристроился между ними. По правую его руку стучал скребками транспортер, за ним жирно блестел антрацитовый целик. Слева, в выработанном пространстве, стоял густой лес бревен. Те, что подальше, были уже, в большинстве, сломаны или согнулись дугой. Смотреть туда было неприятно. Впереди металось полтора десятка огней. Плоская стальная махина комбайна вспарывала пласт. Толстая угольная лента, срезанная блестящими зубьями фрезы, непрерывно валилась в желоб транспортера. Орошение почему-то не работало, от густой пыли разом пересохло, запершило в горле и носу. Двое потных полуголых парней споро подбирали лопатами то, что просыпала машина. Еще один брел, как пахарь, тяжело навалившись на ее рычаги. Остальные занимались крепежом. В общем шуме выделялись отрывистые удары топора, визг пилы. Слепко подошел к комбайнеру.

– Здравствуйте, почему у вас орошение не работает? – прокричал он.

– А … его знает! Сам-то кто будешь?

– Я, это, – замялся Евгений Семенович, – начальство, в общем.

– Нача-альство? Чего-то я вас не признаю никак, гражданин начальник. Из треста, что ли?

– Из министерства.

– Ишь ты! – безо всякого пиетета сощурился звеньевой. Но машину остановил.

– Вы почему план срываете?

– Мы срываем? Ни …! Мы свои сто десять процентов делаем! Денежку имеем.

– А по шахте?

– Про это вы с Жулебина спросите, а наше дело цыплячье. Квершлаг они там вроде расширяют.

– На первом горизонте тоже только одна лава работает?

– Да вроде тоже, но план они за две делают.

– А у вас?

– У нас – своя причина имеется.

– Какая такая?

– Вы бы Жулебиным, наше дело…

– Начальник участка где?

– Где-где? Сейчас мастера смена.

– А мастер где?

– А … его знает.

Евгению Семеновичу оставалось лишь ретироваться. Для поддержания авторитета он пригрозил самыми строгими мерами, если орошение немедленно не будет исправлено, и стал спускаться. Мужики, тяжело поднимавшиеся навстречу, словно бы не замечали его, и замминистру то и дело приходилось отступать на шаг с безопасной тропы. Чутье подсказывало ему, что разгадка близка.

Миновав бункер, он направился дальше, вдоль неработавшего конвейера, немного под уклон. В пустом зеве второй лавы все выглядело достаточно прилично, хоть сейчас ставь комбайн и начинай работу. Слепко для порядка прошел еще немного и обнаружил, что конец штрека затоплен. Потоптавшись у кромки воды, он заметил слева низенький лаз. Там, по идее, должен был проходить дренажный штрек. Пришлось ползти на четвереньках. Дренажный штрек наличествовал. Слепко прошел десяток шагов и вновь оказался перед маслянистой водной поверхностью. Поколебавшись, зашлепал дальше, надеясь найти какую-нибудь причину этого безобразия. Ему удалось пройти по скользкому дну около ста пятидесяти шагов, прежде чем вода ливанула в сапог. Дальше идти не стоило. Евгений Семенович потянул из кармана блокнот. Вода полилась сразу в оба сапога. Чертыхаясь, он забухал назад, прошел больше ста шагов, а уровень все еще был выше колен. Он побежал, упал, глотнул горькой тухловатой жидкости, закашлялся, бултыхаясь в тяжелой робе и безуспешно пытаясь подняться. Лампа потухла. Давясь, он кое-как встал и, ведя рукой по неровной стене, двинулся на выход. Плохого с ним случиться ничего не могло, слева вот-вот должен был открыться лаз, через который он попал в эту клоаку. Пропустить его он не мог, но как-то пропустил. «Во повезло, шахту топит! Придется людей выводить. А быстро прибывает. Еще полчаса, и копец тем “ударникам”. Тогда, точно, их дело цыплячье будет». Он падал еще пару раз. На всех четырех, мокрый как цуцик, Евгений Семенович выполз в квершлаг, а поток воды, плеща в темноте, изливался следом. Прямо перед ним монотонно стучал конвейер. По-прежнему на ощупь он двинулся к перегрузке. Под ногами хлюпало, но он уже понимал, что ошибся: квершлаги и штрек, если и могло затопить, то очень нескоро. Нащупал железные листы, ограждавшие конвейер, и оторвал один. Хотел вернуться с ним к устью дренажного штрека, но почему-то не смог найти стенки квершлага, что-то больно ударило его по руке. «Без паники! Так у меня ни черта не выйдет. Надо зажечь фонарь. С аккумулятором ничего не могло случиться». Он сел на корточки, открутил стекло и вытряхнул изнутри воду. Закрутил. Фонарь не зажегся. Ругнувшись, раскрутил опять, сильно потряс, выкрутил лампочку, подул внутрь, опять все закрутил. Фонарь зажегся. Гордый достигнутым успехом, он перегородил отодранным листом устье дренажного штрека и закидал для крепости кусками угля. «Полной ерундой занимаюсь. Но что-то делать надо». Вода была ему уже по щиколотку. Слепко оторвал еще один лист и отправился перегораживать тот самый лаз. Оттуда пер бурлящий поток, а глубина была выше колена. Рядом плавало несколько бревен. Евгений Семенович пристроил кое-как свой лист и припер его бревном, но из-за неровности стены вода все равно свободно проходила. Подтаскивая второе бревно, он оступился, упал на отключенный конвейер, уронил каску, бревно легонько задело его за ухом, и он потерял сознание.

Когда Евгений Семенович очнулся, воды вокруг уже не было, хотя вся его одежда была мокрой и тело так задубело, что он не мог пошевелиться. Шума перегрузки тоже не было, оттуда ясно слышались голоса. Он жалко закричал. Его услышали, подошли, подняли, повели, стянули мокрую телогрейку, накинули сухую, о чем-то все время спрашивали. Вскоре он смог уже идти без посторонней помощи, но окончательно пришел в себя только под душем. По пути рабочие сказали ему, что подобные небольшие затопления случались у них нередко, серьезного вреда от них не было, за исключением одного раза, когда и другие шахты тоже затопило.

Рядом намыливался коренастый лысый тип с сильно выпиравшим, волосатым животом и волосатой же задницей.

– Послушайте! – обратился к нему Евгений Семенович.

Тот вопросительно взглянул.

– Где тут у вас маркшейдера´?

– Вон там, дорогой, – мужчина любезно ткнул толстым пальцем в дальний конец душевой.

Слепко пошел куда было сказано, но обнаружил только кучку парней, прильнувших к маленькому квадратному окошку в кафельной стене.