Теперь пеняй на себя! Пусть даже вкусно, я все равно тебе не дам!

Бао-юй засмеялся и стал упрашивать ее, но Юй-чуань заупрямилась и приказала служанкам подать ему другие кушанья. В этот момент на пороге появилась одна из служанок и доложила:

– Из дома второго господина Фу пришли две мамки. Они желают справиться о вашем здоровье и просят разрешения повидать вас, второй господин!

Бао-юй сразу понял, что мамок прислал судья Фу Ши.

Фу Ши был когда-то учеником Цзя Чжэна и добился высокого положения лишь благодаря влиянию семьи Цзя. Цзя Чжэн относился к нему не так, как к другим ученикам и приверженцам, поэтому Фу Ши постоянно посылал своих людей с визитами во дворец Жунго.

И как ни странно, Бао-юй, который больше всего на свете ненавидел нахальных мужчин и глупых женщин, на сей раз приказал впустить мамок. На это была своя причина.

Бао-юй знал, что у Фу Ши есть младшая сестра по имени Фу Цю-фан, о которой говорили, что красота и таланты ее являются пределом совершенства. Бао-юй никогда не видел ее, но был преисполнен к ней симпатией и уважением. Он считал, что не впустить мамок – значит обидеть Фу Цю-фан. Вот почему он разрешил мамкам войти.

Собственно говоря, Фу Ши разбогател лишь недавно, и его считали выскочкой. Но благодаря достоинствам Фу Цю-фан он надеялся породниться с какой-нибудь знатной семьей и поэтому все время оттягивал сватовство. Фу Цю-фан минуло уже двадцать три года, но до сих пор она не была просватана, так как в знатных и богатых семьях считали Фу Ши малосостоятельным, зато чересчур гордым и заносчивым. Сам Фу Ши поддерживал близкие отношения с семьей Цзя, лелея мысль когда-нибудь породниться с нею.

И вот сейчас он прислал во дворец Жунго двух женщин, причем самых глупых. Услышав, что Бао-юй желает их видеть, они вошли, справились о его здоровье и больше не могли произнести ни слова.

В присутствии посторонних Юй-чуань перестала шутить с Бао-юем и, держа в руках чашку с супом, внимательно прислушивалась к словам Бао-юя. Протянув руку и продолжая говорить что-то женщинам, Бао-юй хотел взять у нее чашку. Юй-чуань смотрела на пришедших и не заметила движения Бао-юя. Неожиданно чашка опрокинулась, и суп вылился на руки Бао-юя. Юй-чуань не обварилась, но сильно перепугалась.

– Ай-я! – вскричала она, вскочив с места.

Переполошившиеся служанки подбежали к ним и забрали чашку.

– Ты не обварила себе руки? – торопливо спросил Бао-юй, который сам обжег руки, но еще не замечал этого. – Тебе больно?

Юй-чуань и остальные служанки рассмеялись.

– Ты сам ошпарился, а беспокоишься обо мне! – воскликнула Юй-чуань.

Только теперь Бао-юй ощутил боль. Служанки стали вытирать ему руки.

Бао-юй не стал больше есть, вымыл руки и принялся за чай. Посидев немного, женщины попрощались; Цин-вэнь проводила их до мостика.

Женщины направились к выходу из сада, по пути рассуждая между собой.

– Не приходится удивляться, когда люди утверждают, что Бао-юй красив, но глуп, – заметила одна из них. – Он напоминает плод, на который «можно смотреть, но нельзя есть»! Он в самом деле глуп! Как можно ошпарить себе руки и спрашивать у других, больно ли им?

– Когда я приходила сюда в прошлый раз, я слышала, что все в доме считают его странным, – ответила другая. – Как-то во время дождя он промок до нитки, но, не обращая на это внимания, кричал другим: «Скорее прячьтесь!» Как тут не смеяться? И всякий раз, когда возле него никого нет, он вдруг ни с того ни с сего то смеется, то плачет. Увидит ласточку, принимается с ней разговаривать; заметит в речке рыбку и с ней говорит; глянет на луну и звезды, начинает вздыхать или что-нибудь бормочет себе под нос. И характера у него нет никакого, во всем подчиняется этим неотесанным девчонкам. Если ему что-нибудь нравится, пусть даже самая мелочь, он очень дорожит ею, но если ему вещь не по душе, он бьет и ломает ее, хоть бы она стоила тысячу или десять тысяч лян серебра.

Так, продолжая беседовать, женщины миновали ворота и вышли из сада.

Между тем Си-жэнь после ухода женщин вновь привела Ин-эр к Бао-юю и спросила его, какие сетки необходимо сплести.

– Я заговорился и позабыл о тебе, – извиняющимся тоном произнес Бао-юй, обращаясь к Ин-эр. – Я побеспокоил тебя только ради того, чтобы ты сплела мне несколько шелковых сеток.

– Для чего? Что вы собираетесь в них класть? – спросила Ин-эр.

– Не важно, – с улыбкой ответил Бао-юй. – Сплети несколько сеток для разных вещей!

– Здорово! – всплеснула руками Ин-эр. – Так я за десять лет не успею всего сделать!

– Милая девушка, ведь ты сейчас свободна! – стал просить Бао-юй. – Уж постарайся для меня!

– Но как же можно сделать все сразу? – изумилась Си-жэнь. – Выберите, для чего больше всего необходимо.

– Правда, для чего больше всего необходимо? – спросила Ин-эр. – Может быть, для веера, четок или платка?

– Сначала для платка, – решил Бао-юй.

– А какого цвета у вас платок? – поинтересовалась Ин-эр.

– Ярко-красного.

– Для ярко-красного лучше всего подходит черная сетка или темно-синяя. Тогда цвет платка будет выделяться на фоне сетки, и получится очень красиво.

– С чем больше всего гармонирует цвет сосновых цветов? – спросил Бао-юй.

– Цвет сосновых цветов лучше всего сочетается с цветом румяного персика.

– Вот и прекрасно! Мне нужно, чтобы все выглядело просто и красиво!

– Сетка цвета зеленого лука или желтой ивы была бы намного изящнее, – заметила Ин-эр.

– Ну что ж! – согласился Бао-юй. – Тогда сделай одну сетку цвета зеленого лука, а другую – цвета румяного персика.

– С каким узором?

– А разве есть разные узоры? – удивился Бао-юй.

– Да, – ответила Ин-эр. – Можно сделать узор в виде курительных свечей, слоновых глаз либо в виде цепи из квадратиков или кружочков, сливовых цветов или листьев ивы.

– С каким узором ты в прошлый раз плела сетку для своей барышни? – спросил Бао-юй.

– С букетиком цветов сливы.

– Вот и хорошо, сделай так же для меня, – сказал Бао-юй и попросил Си-жэнь принести нитки.

– Принесли обед для девушек! – послышался голос за окном.

– Идите обедать, – велел Бао-юй служанкам.

– Разве мы можем уйти, если у нас гостья? – возразила Си-жэнь.

– К чему ты это говоришь? – сказала Ин-эр, разбирая нитки. – Идите себе и ешьте!

Си-жэнь вышла, оставив в комнате двух девочек-служанок на случай, если Бао-юю что-нибудь понадобится.

Наблюдая, как Ин-эр плетет сетку, Бао-юй стал болтать с ней.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

– Пятнадцать, – ответила девушка.

– Как твоя фамилия?

– Хуан[121].

– Фамилия подходит к имени! – засмеялся Бао-юй. – Ты в самом деле