Голова Фионы упала на грудь. Силы покидали ее. Но ветер внезапно стих.

Трудно дыша, Фиона приподнялась и встала на колени. Тяжелая нога коснулась ее спины и прижала к асфальту.

— Не трепыхайся, — прошептал крылатый великан, наклонился и провел когтями по запястью Фионы.

Фиона замерла. Она думала, что когти разорвут ее руку.

Но когти сомкнулись вокруг лиловой резинки и сорвали ее с запястья Фионы.

Великан схватил ее за ноги и поволок по улице к Элиоту.

Он пнул ногой скрипку, присел на корточки и провел когтем по струнам. Они с жалобным стоном порвались.

Элиот, на счастье, еще дышал, но был холоден как лед. Великан схватил его и забросил на плечо.

Затем он отпустил Фиону, но тут же рывком поднял на ноги. Она едва смогла сохранить равновесие.

Ей суждено было испытать шок. Перед ней стоял не могучий крылатый великан, а человек высокого роста, с обнаженной грудью, в мантии из птичьих перьев. Вокруг его шеи обвивался кожаный шнурок, на котором гипнотически мерцал сапфир размером с кулак Фионы.

Он дернул руку девочки вверх и завернул за спину. Затем он толкнул ее вперед.

— Игры закончились. Пора домой, — процедил он сквозь зубы.

Он пошел, подталкивая Фиону к Всемирному дворцу пиццы — вернее, к тому, что от него осталось. Две полуобрушившиеся стены еще стояли — обугленные, изуродованные взрывом. Остальное представляло собой груду искореженных водопроводных труб, щепок, обломков кирпичей и кусков пластика. Пахло оливковым маслом и жареным чесноком.

Практически все дома на Мидуэй-авеню были либо разрушены до основания, либо горели, либо вот-вот должны были рухнуть.

Вдалеке послышался вой пожарной сирены.

Уцелел ли Дубовый дом? Живы ли бабушка и Си? Если загорится их дом — старинный, сухой, битком набитый книгами… ни один пожарный на свете не сумеет справиться с огнем.

Фиона попыталась вырваться, но мужчина в мантии из птичьих перьев еще сильнее вывернул ее руку. Сустав хрустнул.

Они остановились там, где была арка с подворотней. Кирпичные торцы домов частично уцелели. На них мелом было нарисовано множество непонятных знаков, сиявших жарким огнем — розовым, лимонно-желтым, неоново-голубым. Дуги и знаки горели также и на развороченном асфальте. Когда Фиона переступала через одну из линий, ее ногу свело судорогой.

Мужчина опустил Элиота на землю рядом с сестрой.

Элиот встал и помотал головой с таким видом, словно пытался очнуться от страшного сна.

Послышался звон металла, и мужчина в мантии из птичьих перьев трижды обернул Фиону и Элиота тяжелой цепью. Руку Фионы он так и не отпустил, она осталась заведенной за спину.

Элиот попытался освободиться, но это было невозможно.

Его тщетные попытки только раздражали Фиону. Элиот прикасался к ней, он — не нарочно, конечно, — ткнул ее локтем под ребра.

— Мы должны выбраться отсюда, — прошептал Элиот. — Эти знаки нарисовал Луи. Он сказал, что они — для переноса силы, но я думаю, что…

— Луи, — презрительно фыркнула Фиона. — Как будто он что-то понимает. И если ты еще не заметил, выбраться отсюда не так-то просто.

Элиот часто заморгал. Он наконец четко разглядел полуразрушенную арку и того, кто стоял перед ними.

— Вельзевул, — пробормотал он.

Как ни странно, в его голосе не было страха.

Это имя показалось Фионе знакомым. Она словно бы знала его всю жизнь, с рождения.

Девочка бесстрашно посмотрела в горящие синие глаза Вельзевула.

— Что ты теперь собираешься с нами сделать?

Он выхватил зазубренный обсидиановый кинжал. Сверкающее лезвие было длиной с руку Фионы от запястья до локтя.

— Теперь я рассеку смертную плоть, прилипшую к вашим душам. Тогда мы и увидим окончательно, из чего вы сделаны… Бессмертные вы или инферналы.

Фиона попробовала вырваться из пут, но ничего не вышло.

Похоже, ее попытка только обрадовала Вельзевула. Улыбаясь, он занес кинжал над головой, но неожиданно остановился. Посмотрел на Элиота, перевел взгляд на Фиону и, попеременно тыча в них пальцем, начал считалку:

— Ини, мини, мийни, мо…

Впервые в жизни Фиона не возражала против того, что брат находится рядом с ней, так близко.

Должен существовать какой-то способ обрести свободу. Попробовать, что ли, воспользоваться обвившими ее цепями, как режущим орудием? Нет. Даже если бы получилось, она могла случайно поранить себя или Элиота. Может, попытаться цепью рассечь цепь?

Однако Фионе никак не удавалось сосредоточиться. Новых идей в голову не приходило.

Свободной рукой она нашла руку брата и сжала ее.

— Все нормально, — прошептал он. — Мы справимся. Не знаю как, но справимся.

— Конечно, — шепнула в ответ Фиона. — Я знаю. Вместе, верно?

Палец Вельзевула указал на Фиону.

— Дам положено пропускать вперед, — объявил он, осклабившись.

Фиона выпрямилась во весь рост, вздернула подбородок. Ей так хотелось плюнуть Вельзевулу в физиономию, но неожиданно губы у нее пересохли.

Она затаила дыхание. Ей хотелось зажмуриться, но она заставила себя не делать этого.

Вдруг послышались какие-то звуки: хруст ломающихся костей, чавканье и свист рассекаемых мышц и сухожилий.

Фиона в ужасе ахнула, но ничего не почувствовала.

Вельзевул стоял перед ней с занесенным для удара обсидиановым кинжалом.

Но из груди демона торчал кончик другого клинка. Оружие пронзило его со спины — зазубренное, черное, как ночь.

Вельзевул наклонил голову и перестал улыбаться. По его груди расползался яд.

Кто-то ударил Вельзевула — кто-то, стоявший у него за спиной.

— Луи! — закричал Элиот.

Луи Пайпер, предполагаемый блудный отец близнецов, вышел из тени, отбрасываемой Вельзевулом.

— Предатель, — прошептал Вельзевул. На его губах выступила кровавая пена.

— Благодарю тебя, кузен, — ответил Луи. — Я принимаю это как самую высокую похвалу.

Фиона ничего не понимала. Луи был смертным, лишенным инфернальной силы, жалким бомжом, воровавшим из мусорных баков огрызки пиццы… Но тот, кто стоял теперь перед ней, выглядел совсем иначе. Чистый, хорошо одетый, крепко сложенный. И он только что спас ее и Элиота.

— Отец? — прошептала Фиона.

Луи перевел глаза на нее и Элиота. На долю секунды его взгляд смягчился, но тут же вновь стал суровым.

— Ах да, дети. Через мгновение я освобожу вас. Но сначала мне нужно сделать еще пару мелочей.