Пламя взвилось еще раз-другой и стало опускаться. Издав почти человеческий вздох, огонь жизни потускнел, и упал в бездонную пропасть, оставляя после себя лишь маленькое пятно света в далеких глубинах! Огонь, пришедший с далеких звезд, был усмирен! Его укротила и сделала покорным та самая плоть, в которую когда-то очень давно этот огонь вдохнул жизнь…

Джанисса дрожала всем телом, а глаза ее были полны страха. Опираясь на руку Рафта, она привстала, и испуганно осмотрелась. Глаза снова встретились.

— Все окончилось, Джанисса, — сказал Рафт. — Пламя спит.

— Устройство работает?

— Да. Паррор сделал такое же, какое было и у нас. Единственное, чего ему не хватало, так это предохранителя. Как только Крэддок вставил его, все пошло нормально.

— А что же Крэддок?

— Он мертв, — тихо проговорил Рафт. — Он умер, вероятно, потому, что должен был умереть. Человек, единожды разбудивший Пламя, умер, чтобы усмирить его. Я думаю, что теперь опасность миновала навсегда.

Джанисса внимательно смотрела на Рафта.

— Я понял, как работает устройство, — сказал он. — Это как раз то, что нужно. Первый Род был прав, но они слишком долго решали, использовать ли им устройство или подождать. Наверное, именно поэтому они и превратились в чудовищ. Теперь Пламя будет гореть и излучать энергию вечно, но с обычной скоростью.

— С обычной скоростью — повторила Джанисса.

Рафт кивнул.

— Да, — продолжал он, — я изменил его характеристики, нет, не бойся, вовсе не до опасных границ, а ровно настолько, чтобы метаболизм в Паитити сравнялся с метаболизмом в нашем мире. Теперь преграды нет, а значит и в талисманах больше нет нужды.

— Значит, я могу жить в твоем мире? И он не будет медленным для меня?

— Твой мир или мой, это теперь тебе выбирать, Джанисса.

Джанисса молчала, но по ее глазам было видно, что она уже выбрала, да и Рафт тоже. Он сделал свой выбор еще тогда, когда впервые увидел ее лицо в зеркале. Джанисса влекла его к себе, и он проделал этот долгий и опасный путь к затерянному миру, в котором горело неведомое Пламя. Да разве и мог он сделать иной выбор? А если будущее таило в себе новые испытания, что ж, он был готов преодолеть и их.

— Нам не нужно идти обратно через пещеру чудовищ, — сказала девушка. — Есть и другой путь, который выведет нас на невидимую дорогу.

Их губы слились.

«Мой мир будет чужим для тебя, Джанисса, — подумал Рафт. — Но я сделаю все, чтобы ты обрела в нем счастье, потому что я люблю тебя. Будешь ли ты оглядываться назад и вспоминать? Вспоминать Паитити, с его гигантскими деревьями, поддерживающими небесный свод, замок над Пропастью Доирады, окутанный белым облаком водопада? Не дрогнет ли, Джанисса, твое сердце, услышав зов предков? Не проснутся ли в нем воспоминания, которые я не в силах буду с тобой разделить? Или же ты найдешь покой и счастье в моем мире?»

Рафт молча шел за Джаниссой туда, где начиналась незримая дорога, ведущая к свободе, судьбы которой предсказать он не мог. Но он держал в своей руке теплую ладонь девушки, и ничего больше в этот момент им не было нужно. Просто идти по одной дороге, крепко держа друг друга за руки.

Тэлбот курил трубку, сквозь пламя костра искоса поглядывая на Джея Сиварда. Он говорил тихо и неспешно. Слова складывались в фразы, фразы в рассказ, фантастический, удивительный. Тэлбот никогда не слышал ничего более невероятного.

В отсветах костра лицо Сиварда казалось бронзовой маской. Ветка канадской сосны, украшавшая голову этого странного человека, серебрилась в лунном свете. Тэлбот и Сивард были совсем одни. Возможно, в другой ситуации, в другой, более прозаической обстановке рассказ Сиварда звучал бы не столь правдоподобно, но сейчас его история не производила впечатления надуманной…

Джей не нуждался в отдыхе. Тэлбот, знакомый с ним лишь неделю, с каждым днем все больше убеждался, что его спутник — необычный человек. Казалось, Сивард постоянно чего-то ждет. Голова его всегда была повернута в сторону пенившегося океана.

Джей начал свой рассказ через час после захода солнца, как только они расположились у костра.

— Это вымысел, — неожиданно объявил Сивард, обводя взором местность, залитую чистым лунным светом. — Я почувствовал себя так, словно вернулся на годы назад. Знаешь, я ведь появился в этих краях не так давно и первое время сильно болел. Потом что-то произошло и…

Джей не закончил фразу: он отправился по ему одному известной тропе воспоминаний.

Тэлбот осторожно, стараясь не нарушить нить размышлений Сиварда, проговорил:

— Хорошая страна, а со временем станет еще лучше…

Сивард рассмеялся:

— Не могу уйти с берега океана.

Вдали грянул гром. Как бы нехотя приподнявшись, Джей потянул носом ветер, пахнущий морем и сосной.

— Однажды я даже тонул, — просто сказал он, — тонул в неизвестном океане у незнакомого берега… Я хочу рассказать тебе об этом… Это, наверное, внесет некоторую ясность… Мне необходимо вернуться назад. Прошлой ночью я еще не понимал этого… Прошлой ночью что-то произошло. Не спрашивай меня, что именно… Это очень странная история. Мне не хотелось бы, чтобы это подтвердилось. Я вполне нормален, но… — Джей сделал паузу и смущенно, словно прося прощения, улыбнулся.

— Продолжай, — попросил Тэлбот, покуривая трубку, — мне хотелось бы услышать твою историю.

— Да, мне и самому хочется выговориться, но, боюсь, мой рассказ окажется чересчур длинным. Может, он и поможет мне… — произнес Джей, мельком глянув на туман, клубящийся среди сосен. — Кажется, что я вновь на Эя. Там всегда туман, все покрыто мраком.

— Эя?

— Зачарованный остров, — Джей нервно вздрогнул, поежился. — Хорошо, я расскажу тебе все.

Сивард чуть-чуть отодвинулся, прислонился спиной к поваленному дереву. Тихо и неторопливо Джей начал рассказ:

— Три года назад я жил в Штатах, работал с одним ученым по фамилии Острэнд. Мы занимались исследованиями в новой области психиатрии. Психиатрия — моя профессия. Острэнд был блестящим специалистом, можно сказать, гением в своем деле. Мы изучали наркотические средства, в основе которых лежал пентатол натрия, и, естественно, хотели продвинуться как можно дальше в своих изысканиях. Еще не окончив исследования, мы уже перешли все границы дозволенного…

Сивард, на мгновение прервав рассказ, продолжал менее решительным голосом: