— Он сказал это? — сразу спросил Ябу, забыв о Дзозене.

— Нет, Ябу-сама. Таково именно мое мнение, конечно.

— Но мушкетный полк — вы не одобряете его? Он вам не по душе? — мрачно спросил Ябу.

Нага взглянул на него плоскими глазами рептилии:

— При всем моем к вам уважении, раз уж вы спрашиваете мое мнение, да, я нахожу это отвратительным. Наши предки всегда знали, кого они убили или кто их победил. Это бусидо, наш кодекс, кодекс воина, кодекс настоящего самурая. Всегда побеждает настоящий мужчина. А теперь? Как вы докажете своему господину свою доблесть? Как он может наградить за мужество? Стрелять — это смело, но также и глупо. Где здесь особая доблесть? Пушки против нашего кодекса самураев. Так воюют чужеземцы, так воюют крестьяне. Вы понимаете, что даже мерзкие купцы и крестьяне, даже эта, могут вести такую войну? — Дзозен засмеялся, и Нага продолжал даже еще более напористо: — Несколько сумасшедших крестьян могут убить любое количество самураев, только лишь имея достаточное количество ружей! Да, крестьяне могут убить любого из нас, даже господина Ишидо, который хочет сесть на место моего отца.

Дзозен не сдержался: — Господин Ишидо не хочет захватывать земли вашего отца. Он только стремится защитить империю, сохранить ее для законного наследника.

— Мой отец не угрожает господину Яэмону или государству.

— Конечно, но вы говорили о крестьянах. Господин Ишидо был когда-то крестьянином. Я тоже был крестьянином. И ронином!

Нага не хотел ссориться. Он знал, что не может противостоять Дзозену, чьи способности во владении мечом и секирой были широко известны: — Я не собираюсь оскорблять вас или вашего хозяина или еще кого-то, Дзозен-сан. Я только сказал, что мы, самураи, все должны быть уверены в том, что крестьяне никогда не будут иметь ружей, или никто из нас не будет в безопасности.

— Купцы и крестьяне никогда не смогут причинить нам неприятностей, — сказал Дзозен.

— Я тоже так думаю, — добавил Ябу, — и, Нага-сан, я согласен и кое с чем из того, что вы сказали. Но ружья — современное оружие. Скоро все боевые действия будут вестись с использованием ружей. Я согласен, это отвратительно. Но это способ ведения современной войны. И потом все станет как всегда — побеждать будут всегда самые смелые самураи.

— Нет, извините, но вы не правы, Ябу-сама! Что сказал нам этот проклятый варвар — сущность их войны в стратегии? И потом он открыто признает, что все их армии состоят из наемников и призываемых на военную службу. Наемники! Нет чувства долга перед их господами. Солдаты воюют только за плату и военную добычу, чтобы насиловать и обжираться. Разве он не говорил, что их армии — это армии крестьян? Вот что ружья принесли в их мир и что они принесут нам. Если бы я имел власть, я бы отрубил этому чужеземцу голову сегодня же вечером и навсегда объявил все ружья вне закона.

— Так думает ваш отец? — слишком быстро спросил Дзозен.

— Мой отец не говорит мне или кому-то еще о том, что он думает, как вы наверняка знаете. Я высказываю только свое личное мнение, — ответил Нага, сердясь на себя, что попался в ловушку, все-таки вступив в разговор. — Я прислан сюда, чтобы повиноваться, слушать, а не говорить. Я бы не стал отвечать, если бы вы не спросили. Если кого-то из вас я обидел, я прошу прощения.

— Извиняться не стоит. Меня интересовала ваша точка зрения, — сказал Ябу. — Почему кто-то должен обижаться? Это обсуждение, не так ли? Среди командиров. Вы бы объявили ружья вне закона?

— Да, я думаю, было бы разумно очень пристально следить за каждым ружьем на нашей земле.

— Всем крестьянам запрещено иметь оружие какого-либо вида.

Дзозен посмеивался над этим стройным худеньким юношей, презирая его:

— Интересные у вас идеи, Нага-сан. Но вы ошибаетесь относительно крестьян. Они ничего не значат для самураев, только снабжают нас. Они не более опасны, чем кучка навоза.

— Минуточку! — сказал Нага, его обуяла гордость. — Вот почему я бы сейчас объявил ружья вне закона. Вы правы, Ябу-сан, что новая эра требует новых методов. Но из-за Анджин-сана, этого чужеземца, того, что он говорит, я бы пошел намного дальше, чем наши сегодняшние законы — я бы выпустил законы, по которым каждый, кроме самураев, застигнутый с оружием или пойманный при торговле им, немедленно лишался бы жизни вместе со всеми членами семьи во всех поколениях. Далее, я бы запретил изготовлять и ввозить ружья. Я бы запретил чужеземцам носить ружья или привозить их в нашу страну. Если бы я имел власть, — к которой я не стремлюсь и никогда не буду иметь, — я бы полностью удалил чужеземцев из нашей страны, кроме нескольких священников. Порт, необходимый для торговли с заграницей, я бы обнес высоким забором и поставил бы стражу из самых надежных воинов. Последнее, я бы отправил этого дерьмоголового Анджин-сана на смерть сразу же, чтобы его мерзкое знание не распространилось по нашей стране. Он — как зараза.

Дзозен сказал:

— Ах, Нага-оан, наверное, хорошо быть таким молодым. Вы знаете, мой господин согласен со многим из того, что вы сказали о чужеземцах. Я слышал, он говорил много раз: «Уберите их, вышвырните их, выгоните их пинками под зад в Нагасаки и держите их там взаперти!» Вы бы убили Анджин-сана, да? Интересно. Моему господину Анджин-сан тоже не нравится. Но для него, — он остановился. — Ах, да, интересная мысль о ружьях. Можно, я расскажу моему господину об этом? Вашу идею о новых законах?

— Конечно, — Нага успокоился и стал теперь вежливей, чем когда излагал все, что накопилось у него на душе с первого дня пребывания в Анджиро.

— Вы сообщили свое мнение господину Торанаге? — спросил Ябу.

— Господин Торанага не спрашивал моего мнения. Я надеюсь, что он удостоит меня чести и поинтересуется моим мнением, — ответил Нага сразу же с полной искренностью, интересуясь про себя, заметили ли они ложь.

Оми сказал:

— Поскольку это свободное обсуждение, господин, то я скажу, что этот чужеземец — сокровище. Я считаю, мы должны учиться у чужеземцев. Мы должны узнать все о ружьях и военных судах, все что они знают о них. Мы должны использовать их знания, и даже сейчас некоторые из нас должны начинать учиться думать, как они, чтобы мы вскоре могли перегнать их.

Нага сказал уверенно:

— Что они знают, Оми-сан? Да, ружья и корабли. Но что еще? Как они могли бы победить нас? Среди них нет самураев. Разве этот Анджин открыто не заявляет, что даже их короли — убийцы и религиозные фанатики? Нас миллионы, их пригоршня. Мы сможем разбить их одними голыми руками.

— Этот Анджин-сан на многое открыл мне глаза, Нага-сан. Я вдруг обнаружил, что наша земля и Китай — это еще не весь мир, это только очень небольшая его часть. Сначала я подумал, что чужеземец только забавен. Теперь я так не думаю. Я благодарю богов за него. Я думаю, что он спас нас, и я знаю, что мы можем многому научиться у него. Он уже дал нам власть над южными чужеземцами — и Китаем.

— Что?