Алибурикент) (Крупнов Е.И., 1951б, с. 225; Смирнов К.Ф., 1951, с. 244; Марковин В.И., 1969а, с. 36, 38, рис. 15, 3). В могильниках, расположенных у курорта Талги и сел. Берикей и Маджалис, костяки в основном были ориентированы с юго-запада на северо-восток (Исаков М.И., 1957, с. 126 и след.; Круглов А.П., 1958, с. 142–146).

Возможно, разница в ориентировке может указывать на какие-то локальные группы, существовавшие внутри культуры. Намечается разница и в планировке могил. Так, в Харачое и Гагатле их ряды тянулись с юго-запада на северо-восток, а в Каякенте — в противоположном направлении (с северо-запада на юго-восток).

Во многих погребальных сооружениях независимо от конструкции и ориентировки обнаружены скорченные костяки. Только детские скелеты, и то лишь в редких случаях, находились в вытянутом положении (Каякентский могильник — погребения 26, 33, Таркинский могильник 1 — погребения 7, 9) (ОАК за 1898 г., с. 153, 155; Смирнов К.Ф., 1951, с. 244). Скорченные костяки имеют два основных положения: на боку и сидя. Представляется, что положение умерших на боку более всего характерно для западных районов Северо-Восточного Кавказа, в более восточных преобладало ритуальное усаживание покойников. Хотя, следует оговориться, в ряде памятников сочетаются оба обряда (могильники у курорта Талги и у сел. Тарки).

На правый бок укладывали тела умерших мужчин, на левый — женщин (Круглов А.П., 1958, с. 55, 56). Покойника в основном старались класть так, чтобы он был направлен головой к югу (имеются отклонения: юго-запад, юго-восток), реже к западу или востоку (сел. Белгатой; см.: Круглов А.П., 1958, с. 97; Магомедов А.Р., 1980, с. 50).

Сидящие костяки размещались по углам ящиков, лицевыми частями черепа обращены на запад, реже встречались другие направления (Каякентский могильник; см.: ОАК за 1898 г., с. 142 и след.; Мискинбулакский могильник у сел. Параул; см.: Котович В.М., 1978, с. 80, 86; могильник у сел. Новый Дейбук (Казмаляр); см.: Марковин В.И., 1980, с. 35).

В захоронениях каякентско-харачоевской культуры, помимо предметов, сопровождавших умерших, часто встречаются угольки — следы каких-то культовых действий, а также кости животных — остатки заупокойной пищи. В Харачое близ могилы 31 удалось обнаружить две ритуальные ямы с остатками углей и обожженных костей животных (Круглов А.П., 1958, с. 58, 59). Три подобные ямы («костища») величиной до 1,70×1,40 м найдены возле каменных ящиков Мискинбулакского могильника (Котович В.М., 1978, с. 84, 85).

Среди каменных ящиков культуры не очень часто, но встречаются отдельные сооружения без «малейших признаков человеческих костяков». Таковы 10 ящиков в Мискинбулаке. Они содержали изделия из бронзы, керамику, кости крупного и мелкого рогатого скота. В каждом «было найдено много древесных угольков». Так как эти ящики составляли половину из всех обнаруженных здесь сооружений, то В.М. Котович не решается называть их кенотафами (Котович В.М., 1978, с. 81, 82, 84, 88). Вероятно, оснований для этого у исследовательницы нет. Отметим также, что каменные ящики без человеческих останков были зафиксированы и на Тахиркалинском могильнике (Магомедов А.Р., 1980, с. 47–50).

Размещение погребального инвентаря в могилах культуры и его состав были строго регламентированы. Почти в каждой могиле обычно стоит от одного до трех сосудов, и они размещены в строго определенных местах. В захоронениях у селений Белгатой, Дарго, Ишхой-Юрт, Харачой сосуд располагался возле черепа (иногда перед его лицевыми частями), в углу могильного сооружения. Только один раз в Харачое (погребение 20) отмечено положение сосуда у ног костяка (Круглов А.П., 1958, с. 114–117). Менее определенное место занимали сосуды в могильнике Тахиркала на р. Манас (Магомедов А.Р., 1980, с. 51) и в подкурганных могилах, раскрытых в бассейне р. Сулак. Здесь сосуды обнаружены у головы, в ногах, по углам и возле грудной клетки (Канивец В.И., Буров Г.М., 1956, с. 49; Канивец В.И., 1959, с. 47; Костюченко И.П., 1959, с. 95, 102, 110, 120, рис. 7). В ящиках, исследованных в районе г. Махачкалы (могильники у сел. Тарки), сосуды размещались в основном по углам и вдоль стен (Смирнов К.Ф., 1951, с. 237–243). В.И. Долбежев, исследовавший Каякентский могильник, отмечает, что крупная керамическая посуда встречалась ему сразу же за перекрытием, а «мелкая же посуда, в форме плошек и вообще с широким отверстием, находилась обыкновенно на дне гробницы» (ОАК за 1898 г., с. 142). Очевидно, крупный сосуд в Каякентском некрополе опускали во время похорон перед самым закрытием гробницы.

Интересна еще и одна деталь. Для памятников западных районов характерно наличие в могилах одного сосуда (только в погребении 50 Харачоевского могильника найдено два сосуда, см.: Круглов А.П., 1958, с. 57), а для более восточных районов культуры, начиная от бассейна р. Сулак, — двух-трех и более. Так, в могильнике Кабартыкутан (сел. Верхний Чирюрт) в ящике 3 в «каждом углу, кроме южного», находилось по сосуду (Пикуль М.И., 1951, с. 160). По три сосуда находилось в отдельных погребениях могильников у сел. Тарки, ст. Манас и сел. Мамай-Кутан (Смирнов К.Ф., 1951, с. 238; Мунчаев Р.М., Смирнов К.Ф., 1956, с. 180; Котович В.Г., 1959, с. 138). До пяти сосудов было в погребениях Талгинского могильника (Исаков М.И., 1957., с. 128, 129).

Итак, для всей территории культуры общими являются следующие характерные особенности: преобладание погребений в каменных ящиках, их четкая планировка, наличие в основном скорченных и одиночных захоронений, следы ритуальных действий с огнем в могилах, закладка в могилы мясной заупокойной пищи. Наряду с такими общими признаками можно отметить и чисто местные черты, которые встречены в узких локальных районах. Это наличие стел, кромлехов, оградок, которые характеризуют далеко не все могильники. Далее сочетание в одном некрополе каменных ящиков с другими погребальными сооружениями, различные ориентировки могил и даже их рядов, разница в позе погребенных (сидя и лежа на боку) и их направлении относительно стран света, разные расположение и число сосудов в могилах.

Уже описание памятников Северо-Восточного Кавказа эпохи бронзы (см. предыдущую главу) дает возможность заметить определенную связь памятников ранней и развитой бронзы с каякентско-харачоевскими, хотя следует оговориться, что в ту эпоху каменные ящики встречаются довольно редко. Вероятно, прототипом их следует считать ямы, обложенные по краям камнями (подобные могилы обнаружены в Гатын-Кале). Как справедливо отмечает Р.М. Мунчаев, к концу II тысячелетия до н. э. каменные ящики «являются основным и почти единственным типом сооружений Дагестана, да, пожалуй, и всего Северо-Восточного Кавказа» (Мунчаев Р.М., 1973, с. 11). Замена склепов, служивших для коллективных захоронений, каменными ящиками, использовавшимися в основном для одиночных покойников (Марковин В.И., 1969а, с. 39)[69], не является каким-либо противоречием. В.Г. Котович объясняет данный факт «не изменениями в этническом составе населения», а социальными причинами — возрастанием роли малых семей (Котович В.Г., 1958,