Она обернулась, когда услышала, как кто-то вошел в комнату. Альма. В ее глазах Хелена прочитала тревогу и раздражение.

– Не волнуйся, – сказала ей Хелена. – Со мной уже все в порядке.

– Может, хочешь спуститься к нам в комнату? – предложила Альма.

– Позже, – ответила Хелена, протянув руку к телефону. – Хочу сначала заглянуть на Немецкий форум.

Альма замешкалась, затем кивнула и ушла. Хелена села в кресло, в котором так хорошо думалось, включила телефон и зашла на форум.

Машина, конечно, тоже читала форум.

Машина знала, как думают все.

Но знала ли машина и то, что Хелене известно, как она думает?

Она написала сообщение. Это заняло много времени, потому что ей нужно было продумать каждое слово, прочувствовать, проследить, что сделает машина, какие выводы, какие получит значения и каковы будут последствия.

Затем, когда закончила, она перечитала все еще раз.

Хорошо. Надежда еще была. Спасение. Был еще выход.

Хелена улыбнулась. И нажала кнопку «Отправить».

* * *

Так вот как здесь все устроено. Хорст Добришовский наклонился вперед, когда экипаж миновал ворота, осмотрелся. Все выглядело вполне нормально. Опрятно. Большая территория, длинные дома с темно-красными ставнями, из одного окна выбилась занавеска и развевалась как белый флаг. Между зданиями – цветочные лужайки и гравийные дорожки, горка и песочница, а за ними – пышный сад. Идиллия.

Подъехали к главному зданию. Оттуда вышла женщина в белом сестринском костюме, открыла одну большую дверную створку и застопорила ее.

Добришовский вышел из машины.

– Хайль Гитлер, – поприветствовала его женщина. – Транспортировка из Берлина, полагаю?

– Да, – ответил Добришовский, тоже поднял руку и назвал свое имя.

– Я сестра Ида, – представилась женщина с замысловато заплетенными волосами, которой на вид было около пятидесяти лет. – Вы родственник?

– Нет, – сказал Добришовский. – Всего лишь коллега. Он… у него больше нет родственников. Но врачи сказали, будет неплохо, если бы его сопровождал тот, кого он знает. Кого знал.

Сестра Ида понимающе кивнула.

– Ну, это не повредит, думаю. Это наш первый подобный случай, скажу я вам.

– Да, мне уже говорили.

Тем временем водитель и санитар открыли заднюю дверь экипажа и вытащили носилки, к которым был привязан Ойген Леттке. Его глаза были открыты, неподвижный взгляд устремлен в пустоту, а из уголка рта по щеке стекала струйка слюны.

Они последовали за сестрой в светлую, хорошо проветриваемую одноместную палату. Небольшого размера, но, подумал Добришовский, для того, кто никогда больше не встанет с постели, достаточной величины.

Леттке отстегнули и переложили в постель. Как раз в тот момент, когда сестра начала прикреплять к нему провода всевозможных приборов, вошел врач.

– Дальман, – сказал он, вытаскивая из кармана халата чистый носовой платок и вытирая струйку слюны с лица Леттке. – Кто из вас друг?

Добришовский поднял руку, представился и тут же поправил:

– Друг – громко сказано. Мы были коллегами – вот почему я его знаю. Так что можно сказать, что мы знакомы.

– Как бы то ни было, – произнес врач, – вы, во всяком случае, тот, кто может рассказать мне, что именно произошло, не так ли? Мне только известно, что речь идет о неудавшемся самоубийстве с повреждением мозга.

Двое других сложили носилки и удалились. Добришовский облизнул губы.

– Итак, как я уже сказал, мы с герром Леттке были коллегами. Еще в Веймаре. Теперь я в Берлине. В любом случае герр Леттке был уволен по ряду причин, и мой прежний начальник, герр Адамек, беспокоился за него. Мать Леттке умерла незадолго до этого, была убита английской авиационной бомбой… так или иначе, Адамек предположил, что было бы целесообразно включить Леттке в список людей, за которыми ведется автоматический контроль компьютерной системой. В то время это еще был эксперимент, никто не знал, способны ли компьютеры на что-либо подобное, но, во всяком случае, так мы и сделали.

– Понимаю, – сказал врач. В руках он держал папку-планшет с медицинскими документами.

– Это оказалось довольно хорошей идеей, потому что в связи с поездкой в Берлин Леттке – он был призван на фронт после увольнения – совершил некоторые действия, которые показались компьютерной системе необычными. В частности, Леттке поселился в Берлине в одном из самых дорогих отелей, ценовая категория которого значительно выше, чем он мог себе позволить, – но только на одну ночь, а на остальные ничего не забронировал. Насколько мне известно, компьютер пришел к выводу – существует опасность самоубийства, по крайней мере, он предупредил полицию, и те немедленно вмешались. Говорят, они оказались у его гостиничного номера как раз в тот момент, когда он выстрелил себе в голову; они услышали выстрел через дверь.

– Ага, – кивнул врач, и они оба невольно посмотрели на неподвижно лежащего человека. Шрамы от ранения все еще были видны на его голове.

– Видимо, не так-то просто убить себя выстрелом в голову, – предположил Добришовский. – Нужно делать это правильно. Леттке, во всяком случае, не удалось сделать это правильно. Он не умер, но получил тяжелое ранение, и его сразу же доставили в Шарите. Там он долго пролежал в коме, в какой-то момент очнулся, но умственно неполноценным. Он никогда уже не сможет вернуться к обычной жизни и, в общем, мог бы стать кандидатом на эвтаназию, если бы он, хм…

– …не был арийцем с расовым статусом ААА, – продолжил его фразу врач. – Да. Глупо растрачивать такой потенциал. В конце концов, этот инцидент не повлиял на его генетический материал.

– Верно, – сказал Добришовский, пытаясь игнорировать зависть, которая возникла в нем, – врачи говорят, что… в общем, это у него тоже по-прежнему замечательно функционирует.

– Это важное условие, разумеется, – заметил врач.

Тем временем в комнату молча вошел еще один мужчина. Одетый в черный кожаный плащ, слегка волочивший одну ногу и поразительно криво сложённый, прямо-таки безобразно. Но он излучал авторитет человека, знающего себе цену, кивнул Добришовскому, когда тот посмотрел на него, а затем обратился к врачу.

– Доктор Дальман?

– Ах, – поспешно воскликнул он, – позвольте вас представить? Герр Добришовский, сопровождающий пациента, – герр фон Аргенслебен, рейхслейтер «Лебенсборн»-Юг.

Мужчины кивнули друг другу.

– А это, – продолжал врач, указывая на кровать, – герр Ойген Леттке. Как уже сказано, ариец с расовым статусом ААА. Мы планируем оставить его здесь на несколько лет, пока не будут получены солидные результаты. – Он ухмыльнулся. – Или, скажем так, пока результаты не появятся, чтобы мы смогли их оценить.