Газета Вида писала:

«Это приобретение более чем вдвое увеличивает Тихоокеанское побережье Соединённых Штатов… Уступаемая территория… включает ряд островов и имеет огромное значение в качестве морской базы (depot) по стратегическим соображениям. Она представляет собой ценную пушную область и включает огромную территорию, владение которой склонит в нашу пользу обширную тихоокеанскую торговлю»…

Независимо от неё «Philadelphia Inquirer» через три дня сказала об этом же:

«Полуостров Аляска и Алеутские острова могут стать очень полезными для любой державы, имеющей морские интересы… Придёт время, когда владение этой территорией обеспечит нам господство на Тихом океане».

Чикагская «Evening Journal», сомневаясь в текущей ценности новоприобретённой территории (но не отрицая, впрочем, её торговых перспектив), тоже подчёркивала стратегическую роль Русской Америки.

Всё они, как видим, прекрасно понимали! И на радостях проговорились! Рыба, меха, леса, холодильный лёд и даже золото — это было важно, но не решающе важно! Зато стратегическое геополитическое значение Русской Америки, прибираемой к рукам янки, было бесценным! Оно ценилось на вес не золота, а на вес будущего могущества и господства! Причём во вновь возникшей ситуации Америка обретала сразу два ключевых преимущества.

Первым было, как отмечали сами янки, получение Соединёнными Штатами контроля над огромными континентальными и водными пространствами… Но это было ещё не самым выигрышным моментом — в конце концов основные океанские базы Америка могла иметь и южнее — в зоне Сан-Франциско, на Гавайях. Наиболее существенным оказывалось другое: теперь на Тихоокеанском побережье Северной Америки и на стратегически перспективных островах Тихого океана своих баз не могла иметь Россия!

И поэтому остаётся лишь плечами пожимать, читая утверждения типа болховитиновских о том, что ратификация договора о покупке «оказалась отнюдь не лёгкой».

Утрата Россией уже одних её островных владений в Тихом океане, особенно — архипелага Александра, коренным образом изменяла геополитические перспективы в пользу Америки… До этого лишь полнейший политический и геополитический глупец, бросив взгляд на карту Тихого океана, не завидовал России, имеющей возможность заградить барьером Алеут, протянувшимся от русской Чукотки до русской Аляски, всё Берингово море и контролировать тот пресловутый Северо-Западный проход из Тихого океана в Атлантику, который «искал» Кук и которым в начале ХХ века впервые прошёл Амундсен.

Идиотствующие цари и литераторствующие славянофилы предавались пустопорожним и неосуществимым мечтам о черноморских проливах. И под эти мечты царская Россия упустила из рук реальный, уже давно достигнутый контроль над Беринговым проливом!

Приходится ли поэтому удивляться, что вся «борьба» в сенате заняла всего полторы недели. 7 апреля 1867 года Стекль в «частном» письме Горчакову утверждал: «Господин Самнер, председатель комитета по иностранным делам пришёл просить меня снять с обсуждения договор, который, по его мнению, не имеет шансов на утверждение. Я наотрез отказался. Если бы договор сразу же поставили на голосование, он был бы отвергнут». А 10 апреля 1867 года договор поставили на голосование, результатом которого было: «за» ратификацию — 37 голосов, «против» — 2. Такие вот получились единство и «борьба» «противоположностей»…

Якобы ведущим экспертом по проблеме в России считается Николай Болховитинов — ныне, правда, покойный… Он чаще всего точен в изложении тех фактов, о которых сообщает, хотя его замалчивание ряда других фактов оказывается сродни фальсификации сути событий. И уж тем более сомнительно большинство его оценок, полностью некритических в отношении ведущих фигур продажи Русской Америки.

Так, Болховитинов утверждает, что сенатор Самнер вначале предлагал Стеклю снять договор с обсуждения, и лишь якобы потом «взгляды Самнера претерпели серьёзные изменения». Но о таком странном предложении Самнера известно только из письма Стекля. А разве можно верить его словам? Ведь они сплошь и рядом имеют «двойное дно»! В действительности Самнер был одним из активных сторонников быстрейшей ратификации, да, собственно, противников у неё почти и не было, что и показало дружное «за» покупку.

Утром 8 апреля 1867 года Самнер на заседании комитета по иностранным делам предложил представить договор на утверждение сенату. Из восьми членов комитета — шесть «за». «Против» были Фессенден от штата Мэн и Паттерсон от Нью-Гемпшира. А в 13 часов 8 апреля Самнер уже начал свою трёхчасовую речь перед сенатом.

«Дискуссия» заняла один день — 9 апреля. Против выступали опять же всего лишь два сенатора: всё тот же Фессенден и Ферри от Коннектикута. В тот же день покупка Русской Америки была сенатом утверждена с известным нам итогом голосования: 37 «за» и 2 «против» — опять Фессенден и Морилл от Вермонта. Ну, так где же усматриваются тут хоть малейшие борьба и противодействие?

Всё время жёстко против покупки был лишь один Фессенден, хотя причина такого стойкого неприятия объясняется, надо полагать, не тем, что сенатор был так уж против покупки. Просто У.П. Фессенден возглавлял так называемый «Объединённый комитет пятнадцати» из 6 сенаторов и 9 конгрессменов, во всём противодействовавший президенту Эндрю Джонсону, и Фессендену требовалось в очередной раз подчеркнуть эту линию голосованием «против» акции администрации Джонсона.

РОССИЙСКАЯ миссия в Вашингтоне сообщала 10(22) декабря 1868 года, что на покупке Аляски обогатились многие члены конгресса: «ведущие общественные деятели и влиятельные лица из Союза получили большие суммы денег за услуги, оказанные ими в связи с покупкой Аляски».

Сегодня сложно сказать, чем было это сообщение — информацией или игрой? Всё зависит, пожалуй, от того, от кого конкретно сообщение исходило — лично от Стекля или от объективного сотрудника русской миссии?

Если сообщение исходило от Стекля (или — Бодиско-младшего), оно, скорее всего, являлось прикрытием его действий — мол, продать «Аляску» было не так и просто, даже ряд сенаторов и конгрессменов пришлось «смазать». Но информация ушла в Россию, похоже, в тот период, когда Стекля в Америке уже не было. И тогда депешу о коррупционной стороне сделки надо расценивать как достаточно рядовое сообщение, лишний раз освещающее нравы в конгрессе США. Впрочем, объёмы коррупции, связанной с продажей и покупкой Русской Америки, были с русской стороны, надо полагать, намного большими, и намного более статусными, чем с американской.

Примерно в тот же период русская миссия извещала Петербург о грубейших нарушениях американскими рыбаками суверенитета России в практически не охраняемой русской прибрежной зоне Тихого океана.

Ещё бы!

Ведь теперь от США до русской Азии было рукой подать — с бывших русских, а теперь американских Алеут, с островов Прибылова и т. д. И тем более — с острова Св. Лаврентия…

Формально посланником России в США после продажи Русской Америки оставался Стекль — официально он был освобождён от обязанностей 20 апреля (2 мая) 1869 года, и его сменил Константин Гаврилович Катакази (1830–1890), сын грека «из бояр княжества Валашского», принятого на русскую службу в 1815 году коллежским советником. Стекль же уже осенью 1868 года возвратился в Россию, «желая, — как он заявил, — подышать в более чистой атмосфере, чем в Вашингтоне».