У Джоан в Госдепартаменте накопились невзятые выходные дни, а вот Вуди, чтобы устроить себе эту поездку, пришлось пропустить неделю учебы.

– Твой отец меня несколько удивляет, – сказала Джоан. – Ведь обычно он против всего, что может помешать твоей учебе.

– Да, действительно, – сказал Вуди. – Но знаешь, Джо, почему на самом деле он устроил эту поездку? Он думает, что, может быть, это последняя возможность увидеть Чака живым.

– О господи, правда?

– Он думает, что скоро начнется война, а ведь Чак на флоте.

– Я думаю, он прав. Война начнется.

– Почему ты так уверена?

– Весь мир сейчас против свободных стран, – она показала на книжку, лежащую у нее на коленях – «Берлинский дневник» радио-журналиста Уильяма Ширера. – Европа в руках нацистов, – сказала она. – В России – большевики. А японцы устанавливают господство над Дальним Востоком. Не представляю, как Америка сможет выжить в таком мире. Должны же мы с кем-то торговать!

– Почти так же говорит и мой отец. Он считает, что в следующем году нам предстоит война с Японией, – Вуди озабоченно нахмурился. – А что происходит в России?

– Может быть, немцы все-таки окажутся не в состоянии взять Москву. Перед самым отъездом до меня дошли слухи о широкомасштабном контрнаступлении русских.

– Это хорошие новости!

Вуди посмотрел в иллюминатор. Уже был виден аэропорт Гонолулу. Наверное, самолет сядет на воду в защищенном от волн заливе, прилегающем к аэропорту, предположил он.

– Надеюсь, – сказала Джоан, – за время моего отсутствия не произойдет ничего существенного.

– А что?

– Вудс, я же рассчитываю на повышение! Вот мне и не хочется, чтобы в мое отсутствие проявил себя еще кто-нибудь умный и многообещающий.

– На повышение? Ты ничего не говорила.

– Я его еще не получила, но меня могут взять в Бюро исследований Госдепартамента.

Он улыбнулся.

– И насколько высоко ты планируешь взлететь?

– Я хочу быть послом где-нибудь, где сложно и интересно. В Нанкине или Аддис-Абебе.

– Правда?

– Нечего смотреть так скептически. Стала же Фрэнсис Перкинс министром труда, впервые женщина стала министром – и отличным!

Вуди кивнул. Перкинс была министром труда с самого начала президентских полномочий Рузвельта, вот уже восемь лет, и получила поддержку профсоюзов для «нового курса». Сегодня женщина исключительных качеств могла ставить себе почти любые цели. А Джоан этими качествами поистине обладала. Но для него оказалось как-то неожиданно осознание, что она настолько честолюбива.

– Но посол должен жить за границей, – сказал он.

– Разве это не здорово? Иная культура, совершенно другая погода, экзотические обычаи.

– Но… как это сочетается с браком?

– Прошу прощения? – жестко сказала она.

Он пожал плечами.

– Ведь это же естественный вопрос, тебе не кажется?

Ее выражение лица не изменилось, лишь дрогнули ноздри – он знал, что это признак того, что она начинает злиться.

– А я тебе этот вопрос задавала? – сказала она.

– Нет, но…

– Что?

– Джо, я просто подумал… ты ждешь, что всюду, куда тебя будут посылать, я буду тебя сопровождать?

– Я постараюсь учитывать твои потребности, и, думаю, ты должен учитывать мои.

– Но это не одно и то же.

– Вот как? – сказала она, уже не скрывая раздражения. – Это для меня новость.

Как получилось, что разговор настолько быстро стал таким враждебным, с удивлением подумал он. Сделав над собой усилие, он сказал как можно ласковее:

– Мы же говорили о том, чтобы завести детей, разве не так?

– Заботиться о них буду не только я, но и ты.

– Но не совсем одинаково.

– Если из-за детей я стану в нашем браке человеком второго сорта, то никаких детей не будет.

– Я не имел в виду ничего подобного!

– А что, скажи, пожалуйста, ты имел в виду?

– Если тебя назначат послом в другую страну, ты ждешь, что я все брошу и поеду с тобой?

– Я жду, что ты скажешь: «Дорогая, это прекрасная возможность, и я ни в коем случае не буду стоять у тебя на пути!» Я что, слишком многого требую?

– Да! – сказал Вуди сердито и растерянно. – Какой смысл в браке, если мы не будем вместе?

– Если начнется война, ты пойдешь добровольцем?

– Может, и пойду…

– А в армии тебя пошлют куда им потребуется – может, в Европу, а может, на Дальний Восток…

– Ну да.

– Значит, ты пойдешь, куда позовет долг, оставив меня дома.

– Если придется.

– А мне этого нельзя.

– Но это же разные вещи! Почему ты так говоришь, словно это одно и то же?

– Как ни странно, но моя карьера и моя работа на благо родной страны имеют для меня такое же большое значение, как для тебя – твои!

– Это просто упрямство!

– Ну что ж, Вудс, мне очень жаль, что ты так думаешь, потому что я говорила о нашем совместном будущем очень серьезно. А сейчас мне придется спросить себя, будет ли оно у нас вообще.

– Конечно, будет! – в отчаянии воскликнул Вуди. – Как вообще до этого дошло? Почему ты об этом говоришь?

Они почувствовали толчок, и самолет приводнился на Гавайях.

II

Чак Дьюар приходил в ужас, думая, что родители могут узнать его тайну.

Дома, в Буффало, у него так и не было ни одного романа, лишь несколько поспешных неуклюжих перепихов в темных переулках с мальчишками, которых он едва знал. Он и на флот пошел в немалой степени ради того, чтобы попасть туда, где сможет быть собой, не рискуя, что узнают родители.

Когда он попал на Гавайи, все изменилось. Здесь он входил в тайное сообщество похожих на него. Он ходил в бары, рестораны, на танцы – и ему там не нужно было делать вид, что его интересуют девчонки. Он несколько раз заводил романы, а потом – влюбился. И о его тайне знало множество людей.

А теперь сюда приехали его родители.

Отца пригласили посетить отдел радиоразведки на военно-морской базе, известной как «Станция HYPO». Как член комитета сената по международным отношениям, сенатор Дьюар имел доступ ко многим военным тайнам и уже побывал в штабе радиоразведки в Вашингтоне, кодовое название которого было «Op-20-G».

Чак заехал за ним в гостиницу на служебном автомобиле, лимузине «паккард ле барон». Отец был в белой соломенной шляпе. Когда перед ними открылся вид на бухту, он присвистнул.