Ф.В. фон Меллентин:

«Верховное командование готовилось расформировать большое число дивизий (после победы над Францией. — С.З.), были аннулированы крупные контракты на поставку вооружения. Однако наши надежды на спокойную жизнь рухнули, когда Англия отклонила предложения Гитлера и Черчилль заявил о непоколебимой решимости своей страны продолжать войну. Верховное командование приступило к спешной подготовке операции «Морской лев» и германские военно-воздушные силы стали готовиться к завоеванию господства в воздухе над Ла-Маншем и Ирландским морем…» [42, с. 50–51].

«И вырисовывается вот какая картинка: гениальный Жуков плакал о грядущих жертвах, ибо уже в начале июня 1940 года знал, какая идея придет в голову Гитлера через полтора месяца» [65, с. 71].

Жуков плакал оттого, что понимал, во что и на чьей стороне ввязывается СССР своим походом на Босфор. Он осознавал, что война неотвратима, вот только не о войне с Германией шла речь.

«Всего под командованием Жукова в составе фронта было 13 корпусов: 10 стрелковых, 3 кавалерийских.

Общее количество дивизий — 40: 32 стрелковых, 2 мотострелковые, 6 кавалерийских.

Количество бригад — 14:11 танковых, 3 воздушно-десантные.

Усиление: 16 тяжелых артиллерийских полков РГК и 4 артиллерийских дивизиона РГК БМ (большой мощности).

Авиация Южного фронта — 45 авиационных полков, в том числе истребительных — 21, бомбардировочных — 24.

Общая численность войск — 460 тысяч бойцов и командиров, 12 тысяч орудий, 3 тысячи танков, 2 тысячи самолетов.

Сосредоточив такую мощь на границе Румынии, Сталин потребовал возвращения Бессарабии и Северной Буковины» [65, с. 72].

Не многовато ли сил нагнали для «войны за Бессарабию»? И почему части УОВО были преобразованы именно в Южный фронт, а не в Юго-Западный? Хотели просто завоевать Румынию? Но зачем? Ради нефти? Своей хватало, еще и с Гитлером делились! Лишить немцев румынской нефти? По этому поводу выше уже ответ прозвучал.

В действительности острие Жуковского фронта должно было выйти в Болгарии, а уж там и до «Святой Софии» рукой подать. Момент был лучше не придумаешь: Франция разгромлена, Англия сброшена в Ла-Манш! Но вот тут-то и произошло непредвиденное.

«Южный фронт Жукова был готов сокрушить Румынию, но воевать летом 1940 года не пришлось. Правители Румынии были свидетелями блистательных побед Красной Армии в Финляндии и давали себе ясный отчет, что лучше Сталину уступить без боя. Стороны согласились на мирное разрешение конфликта. Румынские войска отошли, а войска Жукова вошли в Бессарабию и Северную Буковину» [65].

Все обстояло несколько иначе.

«Блистательные победы» в конце 1939 — начале 1940 годов заставили потешаться над Красной Армией всю Европу, крупнейшие газеты мира публиковали «победные» фотоснимки из-под Толваярви, Суомуссалми, Леметги и Карельского перешейка. Немцы, так те вообще лишились к Красной Армии всяческого уважения, что в итоге и привело к плану «Барбаросса» (спасибо товарищу Сталину!): «Далее он (К. Типпельскирх. — С.З.) говорит о больших потерях советских войск во время боев за «линию Ман-нергейма», об их «тактической неповоротливости» и «плохом командовании», в результате чего «во всем мире сложилось неблагоприятное мнение относительно боеспособности Красной Армии. Несомненно, впоследствии это оказало значительнеое влияние на решение Гитлера» [54, с. 194].

На самом деле Сталина в Румынии остановили немцы. Как только советский МИД заявил румынам о претензиях на Бессарабию и Буковину, а на советско-румынской границе собралась крупная группировка РККА, немцы, которые быстро поняли, чем это может кончиться для Кароля II (хотя и не представляли, зачем в действительности Сталину Бухарест; они решили, что все дело в нефти!) и поскольку Румыния, как сырьевой придаток, самим была необходима в предстоящей войне с СССР, Берлин стал действовать. Германский МИД предложил румынам союз (а куда после разгрома главного союзника в лице Франции они денутся?) и посоветовал уступить русским требуемые теми территории («все равно потом заберем назад» — тот же прием, что и с Прибалтикой). Попутно ведомство Риббентропа по Венскому арбитражу 1940 года вынудило 30 августа румынское правительство вернуть Венгрии территорию Северной Трансильвании, а 7 сентября по Крайовскому соглашению отдать Болгарии Южную Добруджу, отторгнутую у последней в ходе второй Балканской войны. Советам же немцы недвусмысленно заявили, что не потерпят продвижения Красной Армии в глубь Румынии — раз, а также не потерпят дальнейших территориальных изменений в пользу СССР в Европе — два. Гитлер прямо заявил своему окружению, что в свое время достаточно расплатился с русскими за невмешательство в ход кампании на западе и на дальнейшие уступки идти был не намерен, тем более что уже начал подготовку к нападению на Советский Союз. Сам того не ведая, фюрер подыграл своим военным противникам британцам и попутно оградил от напасти и Болгарию с Турцией.

Это была катастрофа, причем там, где не ждали. Выяснилось, что «друг Адольф» вовсе не друг и уж точно не считает таковым Иосифа. Вся длительная подготовка, все лишения и жертвы советского народа пошли псу под хвост. Немцы поставили барьер на пути к Босфору. Вдобавок, в сентябре 1940 года финское правительство предоставило Германии право ввода своих вооруженных сил на территорию Финляндии, скомкав тем самым всю подготовку частей ЛВО к повторному вторжению в Суоми. В ноябре 1940 года Гитлер заявил Молотову, что не потерпит никаких шагов СССР и в Финляндии.

«Немецкий посол в Хельсинки так прокомментировал эти сообщения: «Фюрер укрыл финнов своим зонтиком» [29, с. 237–238].

Как справедливо отмечают свидетели и многочисленные исследователи, в лице финнов Сталин нажил себе врагов «на ровном месте». Даже придворный сталинский диверсант Старинов, и тот сказал следующее:

«Финляндия из англо-французского блока перешла в гитлеровский лагерь, а это привело позже к гибели сотен тысяч ленинградцев во время блокады, которой не было бы, если бы мы не воевали с Финляндией» [1, с. 359].

Однако те же самые исследователи совершенно упускают из виду, что то же произошло и в отношении с Румынией. Когда бы еще фюрер заполучил румын с их нефтью себе в союзники, если бы товарищ Сталин не мчался, не разбирая дороги, на Босфор! Такова цена топорной политики «гениального» вождя.

Никакой ошибки с точки зрения осуществления замыслов Сталин не допускал. Он всего лишь действовал согласно собственному плану (иное дело, что сам этот план был нужен только Сталину, а советскому народу в нем отводилась лишь роль массовки). Вовсе не поползновения Сталина в Румынии заставили Гитлера перейти к «Барбароссе». Как уже неоднократно отмечалось выше, Гитлер никогда не считал британцев кровными врагами, ему не нужна была Великобритания, ему нужен был мир (выгодный Германии) с Великобританией. Заметьте, что, объявив в июне о намерении наступать на востоке, он не слишком поспешил перебрасывать туда части и еще несколько месяцев вел воздушные операции над Британскими островами. Гитлер тоже все делал по плану: потерпев поражение в «битве за Британию» и тем самым лишившись даже гипотетической возможности провести операцию по высадке своих сухопутных сил на гранитные берега Темзы, фюрер германской нации решил оставить на время в покое упрямых британцев и занялся претворением дела всей своей жизни — завоеванием для Германии жизненного пространства на Востоке. Ведь всем был давно известен стратегический девиз фюрера: «Единственным союзником Германии в Европе может быть только Англия и никто больше».