Почему не был принят план Шапошникова? Просто на тот момент еще не было ясности ни с союзом с Германией, ни с походом в Польшу и Прибалтику. Шапошников, очевидно, по своему обыкновению, очень тщательно проработал свой план и для обеспечения «предельно сжатых сроков» захвата Финляндии предполагал сконцентрировать у финской границы очень большие силы да к тому же провести операцию летом. Вспомните его косвенное признание на апрельском совещании 1940 года в Москве о том, что он на оперативно-стратегических играх лично «доходил до Выборга» летом.

Но летом 1939 года политическая обстановка Сталину была еще не ясна, кроме того, основная масса войск концентрировалась у польской границы, так как западное (польское на тот момент) направление, еще по плану Тухачевского, считалось главным с точки зрения прилагаемых здесь военных усилий. С политической же точки зрения приоритетным всегда являлось юго-западное направление. В этой связи концентрировать на границе с Финляндией (которую в Кремле никто не считал за противника) крупные силы, уже приготовленные для вторжения в Польшу и Прибалтику, вождь советского народа не собирался. Поэтому летний план Шапошникова был летом же отложен до подписания пакта с немцами и решения «польского вопроса», а после указанных событий наркомат обороны посчитал, что с разработкой расправы над беззащитной Финляндией прекрасно справится своими силами и штаб ЛВО.

«Заключение мирного договора СССР с Финляндией сорвало планы англо-французских империалистов. Советский Союз сумел улучшить условия для обеспечения безопасности Ленинграда, Мурманска, мурманской железной дороги… Коммунистическая партия и Советское правительство, трезво анализируя события, всемерно стремились… поднять обороноспособность страны, уделяя особое внимание западным границам и отдавая себе отчет в том, что решающая схватка с фашистским блоком впереди… Подписание мирного договора между Финляндией и СССР вызвало глубокое разочарование наших недругов. Однако они не оставляли своих агрессивных планов против нашего Отечества…

…С середины апреля 1940 года я включился в ответственную работу Генерального штаба — работу над планом по отражению возможной агрессии. Справедливость требует отметить, что главное к тому времени было уже выполнено» [14, с. 86–87].

Вот тут Александр Михайлович сплоховал. Какая «возможная агрессия» угрожала СССР со стороны Германии в апреле 1940-го? Немцы в это время все свои силы сконцентрировали на западе и Сталин об этом знал. Тем более, что в рейхе не были настолько сумасшедшими, чтобы начинать войну еще и на втором фронте, не решив проблему первого. Какую же «агрессию» собирались отражать советские военачальники на сей раз? А это нам уже известно — румынскую. Для того и Жукова отозвали из Монголии аккурат в апреле 1940-го.

«В течение всех последних лет подготовкой плана непосредственно руководил Б.М. Шапошников, и Генштаб к тому времени завершал его разработку для представления на утверждение в ЦК партии. Основные установки по составлению доклада давал нам Б.М. Шапошников. 7 мая 1940 года ему было присвоено звание Маршала Советского Союза» [14, с. 87–88].

Василевский сам косвенно подтверждает, что план вторжения в Румынию начал разрабатываться задолго до апреля 1940-го и автором его был все тот же Шапошников.

«Работали мы очень дружно и напряженно. Оперплан занимал в те месяцы все наши мысли» [14, с. 88].

Любопытно, что ровно через год так же дружно и напряженно они будут вместе работать уже над другим планом.

Далее Александр Михайлович вновь начинает лукавить.

«Наиболее вероятным и главным противником в нем (в плане. — С.З.) называлась гитлеровская Германия. Предполагалось, что на стороне Германии может выступить Италия, но она, как отмечалось в плане, скорее всего, ограничится боевыми действиями на Балканах (снова проговорился: каким образом Италия сможет вести войну с СССР на Балканах, если только РККА сама туда не заявится! — С.З.), созданием косвенной угрозы нашим государственным границам. По всей видимости на стороне Германии могут выступить Финляндия… Румыния… и Венгрия» [14].

Мы уже неоднократно отмечали, что рассматривать Германию в качестве «вероятного агрессора» (военного противника) в апреле— мае 1940 года СССР не мог. Финляндия договорилась с немцами только в сентябре 1940-го, не вступая в военный союз и не заключая никаких договоров, поэтому она тоже еще не могла рассматриваться в апрельском «оборонительном» плане в качестве союзника Германии (другое дело, что осуществлялась отдельная разработка плана нового вторжения в Финляндию и ее оккупации). Также не могла рассматриваться в качестве военного союзника Германии в апреле 1940 года и союзная Антанте Румыния, вошедшая в кильватер немецкой политики только осенью 1940 года и вступившая в блок с тройственными державами вообще только в 1941 году. Венгрия же вообще никогда не рассматривалась в качестве отдельного агрессора. Апрельский план касался в действительности только Румынии, Болгарии и Турции, то есть это был план «Босфорского похода». Кроме того, отдельно разрабатывались планы вторжения в Финляндию, Иран, Афганистан, Китай, Корею и южную часть Сахалина с Курильскими островами. План, о котором Василевский ведет разговор ниже, появился только в августе — сентябре 1940 года, уже после «бессарабской репризы», когда стало ясно, что без войны с немцами завоевать Босфор и Финляндию не удастся.

«Б.М. Шапошников считал, что военный конфликт может ограничиться западными границами СССР. На этот случай оперплан предусматривал концентрацию основных сил страны именно здесь…

…Говоря о предполагаемом направлении главного удара противника, Б.М. Шапошников считал, что самым выгодным для Германии… является развертывание основных немецких армий к северу от устья реки Сан. Соответственно в плане предлагалось развернуть и наши главные силы в полосе от побережья Балтийского моря до Полесья…

Этот проект и план стратегического развертывания войск Красной армии докладывался непосредственно И.В. Сталину в сентябре 1940 года в присутствии некоторых членов Политбюро ЦК партии» [14, с. 88–89].

Таким образом, «сентябрьский» план Шапошникова попросту не мог иметь ничего общего с «апрельским». Александр Михайлович пытается уверить читателя в том, что план, который был практически готов в апреле 1940 года, идентичен тому, что докладывался Сталину в сентябре того же года. На самом деле это был уже другой план. «Сентябрьский» план увидел жизнь уже после того, как в начале лета (после Бессарабии) Сталин, пребывавший в расстроенных чувствах, распорядился, чтобы Генштаб Красной Армии проработал новый план войны, на сей раз с Германией.

«Прежде чем рассказывать о дальнейшем ходе событий, упомяну о том, почему в представлении ЦК партии важнейшего оперативного документа не участвовал один из основных его составителей и автор главных его идей. Дело в том, что в августе 1940 года на должность начальника Генерального штаба был назначен генерал армии К.А. Мерецков» [14, с. 89].

Далее следует уже известная нам история о личной встрече Сталина и Шапошникова, на которой вождь отметил, что в Финляндии все получилось так, как предполагал Борис Михайлович. Очень важное свидетельство. Историки обычно трактуют этот факт так-якобы Шапошников перед Зимней войной предвидел сложности в борьбе с финской армией. Сталин тогда его не послушал и вот сейчас (в сентябре 1940-го) признает свои ошибки.