не совсем так, – сказал Чайка и сел поудобнее. – Я был у Хаксюта-шодана и сражался с буквами, как вдруг пришел Даллаль-шодан.

– Продолжай… – Мне становилось все интереснее и интереснее.

– Я испугался, конечно же, но сделал вид, будто я вовсе не тот поэт, которого все ищут, а просто ученик Хаксюта-шодана, которого тот пригрел из жалости и который старается изо всех сил, чтобы хозяин не разочаровался в его способностях и не выгнал прочь.

– Я вижу, как ты старался, даже на ухо себе кляксу посадил. Дальше-то что?

– Даллаль-шодан меня узнал, конечно же, взял за шиворот, чтобы я не удрал потайным ходом, и велел со всех ног мчаться к Фергии-шади и сказать ей, что Ларсий собрался к ней в гости.

– Неужели по самой жаре? – нахмурился я и покосился на небо. Солнце палило так, что зной казался физически ощутимым, в него можно было окунуть руку, словно в сосуд с жидкостью.

– Ну конечно же нет, шодан! – возмутился Чайка моей недогадливостью. – Он прибудет к вечеру.

– Вечером дела не делаются.

– Это смотря какие, шодан. Некоторые лучше обсуждать после захода солнца, будто сам не знаешь…

Конечно же, я знал: официальные сделки не заключаются в Адмаре до рассвета и после заката, но можно и пренебречь этим правилом. Уж контрабандисты точно не средь бела дня обделывают свои делишки!

Выходит, Ларсий как минимум не желал, чтобы на его поездку обратили внимание. Стражники на воротах, ясное дело, ослепнут и оглохнут, но кругом хватает любопытных глаз. А ночью все-таки больше шансов, что советника не опознают, в особенности если чародеи постараются его замаскировать.

– Фергия-шади сказала: бери жену, шодан, и айда в гости, – добавил Чайка.

– Ясно… А ты что будешь делать?

– Обратно в Адмар поеду. Надо вернуть лошадь, которую мне Даллаль-шодан дал, – он выразительно потер зад, – только он не подумал, что я верхом ездить не умею… Спасибо, лошадь послушная и ученая, не то что у Фергии-шади – смерч пустынный, а не кобыла!

– Отдохни уж у нас, а лошадь Ариш отведет, – сказал я, и Чайка выдохнул с облегчением.

В гости, значит… Что ж, Аю собирается быстро, я – тем более, дороги тут всего ничего, и вскоре мы уже въехали под сень деревьев Проклятого оазиса, видимых только избранным. Вот тут-то я и удивился, а мой конь и вовсе застыл на месте, опасливо принюхиваясь и прядая ушами: он никогда прежде не видел, чтобы с деревьев падали разноцветные листья, устилая дорогу!

– Красиво, – сказала Аю, повертев головой по сторонам. – Как в Арастене.

– Что это Фергии опять в голову взбрело… – проворчал я и подогнал коня. Тоже мне, выученный жеребец, листьев испугался!

Удивительно, но в оазисе было намного прохладнее, чем снаружи. Если бы я не знал, где мы оказались, то с уверенностью сказал бы – посреди осенней рощи где-то на Севере, когда деревья уже сбрасывают летний наряд, но еще не настолько похолодало, чтобы закутываться в меха и прятаться по домам.

– Вот и вы, наконец! – приветствовала нас Фергия. Она сидела на крыльце и пила что-то горячее, от большой кружки шел пар. Точно не ойф, запахне тот.

– Оригинальный у вас способ передавать приглашение, – сказал я.

– Какой нашелся, – усмехнулась она и обнялась с Аю. – Идите на веранду, гости дорогие, угощение сейчас будет… Ургуш! Ургуш, чтоб тебя джаннаи сожрали, опять спишь?! Возьми лошадей!

– Вы бы уж наняли другого слугу, что ли? – сказал я. – Зачем вам этот лентяй? Да еще и убийца, ко всему прочему?

– Он слишком много знает, – спокойно ответила Фергия, – а его лень превосходно лечится хорошим пинком. И не хочется сюда чужих допускать. Я уж думала взять Алманы, – это жена Чайки, помните? – да она отказалась. Говорит, всю жизнь шью, чего это вдруг стану на стол подавать?

– Она же мусорщицей была, – напомнил я.

– Не придирайтесь, Вейриш! Всю взрослую жизнь, если вам угодно. Ничего, обойдусь…

Она взяла меня за плечо и толкнула за стол.

Я хочу сказать, стол, какие приняты на Севере, высокий и стулья были ему под стать, не подушки на полу. Я почти разучился сидеть на таких, и Аю тоже, но она живо приспособилась: угнездилась на этом стуле с ногами, благо ей размеры позволяли. Я вот не сумел бы так устроиться, вернее, сумел бы, но колени торчали бы выше столешницы…

– Вижу, к приему гостей вы готовы, – сказал я, поерзав на жестком сиденье.

Потом вспомнил, что под столом удобно вытягивать ноги, что при адмарском застолье просто невозможно, если не возлечь на подушки, как делают некоторые чревоугодники. А если напротив сидит хорошенькая девушка или дама, можно сделать вид, будто совершенно случайно коснулся ее ноги своей, начать переглядываться… Ну а потом – как повезет.

– Готова, ясное дело, – ответила Фергия.

– А мы-то зачем понадобились?

– Для компании. И пересказывать потом меньше. Вы же догадываетесь, Вейриш, что Ларсий едет ко мне в гости не из-за этого дурного Чайки? Кстати, куда вы его подевали?

– Оставил пока у себя, он же себе все стер – всадник из него никакой. Вечером пускай хромает в Адмар, а лошадь Ариш отведет. Однако не ожидал такого поступка от Даллаля!

– Да неужели? – хмыкнула Фергия. – Забыли, о чем мы толковали в лавке Хаксюта?

– О наследниках? Ах да, я ведь даже не спросил, удалось ли задуманное!

– Вечно вы так… – проворчала она. – Ну да ладно, дел хватало. Пока не удалось, Вейриш. У Даллаля никак не выходит остаться с Аскалем наедине и поведать о книготорговце, владеющем всякими редкостями. А Энкиля такое не очень-то интересует.

– Ну, Даллаль, прямо скажем, не мастер интриги, – усмехнулся я.

– Это точно. Но он хороший человек, – без улыбки произнесла Фергия. – Пускай звезд с неба не хватает, но свою службу знает. И самое главное, Вейриш, – он никогда не предаст.

– Кого именно?

– Того, кому поклялся в верности, конечно. И тех, кому обещал помочь. Иначе он не послал бы ко мне Чайку, а я обнаружила бы Ларсия с его чародеями прямо на въезде в оазис.

– Как же ваши птицы-разведчики?

– Так ведь с советником едут чародеи, – напомнила Аю, и я хлопнул себя по лбу. – Они могут сделать так, чтобы птицы ничего не заметили. Или вообще их убить.

– Вряд ли гости станут пакостить, хотя… кто их разберет? – проворчала Фергия, Аю же добавила:

– Фергия права. Даллаль хороший человек. Он умрет, если останется таким же хорошим.

– О чем ты? – не понял я, но она лишь развела руками. Значит, увидела что-то, чего не могла пересказать: не все видения поддаются описанию. – Ясно… Но