– Кто вам сказал, Вейриш, что среди его слуг и подчиненных нет соглядатаев и наушников? Даллаль – не последнее лицо в Адмаре, за ним просто обязаны следить.

Я вновь вынужден был признать, что она права, вслух же произнес:

– И что нам теперь делать?

– Ничего. Сидеть и наслаждаться трапезой… Ургуш! Ты там в котле сварился, что ли?! Я не стану тебя есть, и не мечтай! Поторопись! – Фергия откашлялась и продолжила: – Так вот, мы просто мирно беседуем о чем-то личном и любуемся листопадом. Красиво, правда?

– Да, только очень уж непривычно, – признался я.

– Понимаю, но я выросла на Севере, а там так хорошо осенью… Здесь-то не поймешь – лето, осень или зима, потому как ваши пальмы листья не сбрасывают.

– Как это не поймешь? – удивилась Аю. – Ветра другие.

– Вот разве что ветра… – проворчала Фергия.

– В саду теперь красиво, – примирительно сказала Аю. – А потом он снова зацветет?

– Конечно. Снегом уж не стану укрывать, это перебор, – улыбнулась та. – Не в этом году, во всяком случае, а там видно будет. Хорошо, что Лалира тоже видела подобное, а то я замучилась бы объяснять, чего хочу…

Из темноты, особенно густой за пределами круга света, очерченного лампами, вдруг соткался странный силуэт. Он отдаленно напоминал пустынного падальщика – широкая грудь, длинные передние лапы, короткая сильная шея и массивная голова с мощными челюстями – и в то же время был похож на человека, передвигающегося на четвереньках так, словно способ этот ему удобен и привычен.

Я невольно подобрал ноги под стул – это был Кыж, потусторонняя тварь, охраняющая оазис. Ну, во всяком случае, я надеялся, что Фергия не завела еще кого-нибудь в дополнение к джаннае и этому чудовищу!

– Что, едут? – невозмутимо спросила Фергия, и тварь кивнула. – Пропусти. Напугай немного. Так, чтобы лошади не взбесились, но занервничали. И люди тоже.

Кыж снова кивнул и растворился в темноте.

– Он вас слушается? – спросил я зачем-то.

– Будто вы не видите, – усмехнулась она.

– Но почему? Я тогда не спросил, не до того было, но разве он не должен был вернуться в свой мир, когда убил Цургуша?

– После выполнения приказа Ориша он уже ничего никому не был должен и в самом деле отправился бы домой, если бы я не посадила его на цепь, – был ответ. – Не очень крепкую. Выражаясь фигурально, Кыж сам может расстегнуть ошейник и уйти, но, как видите, никуда не девается. И людей по ночам не ест.

– Но почему?..

– Людей почему не ест? Невкусные, наверно.

– Да нет же, отчего не уходит? Я думал, вы привязали его клятвой или кровью, или всем сразу, но…

– Была и кровь, и клятва… подробностей не поведаю, и не просите, – улыбнулась Фергия. – Но я же не зверь – держать кого-то на цепи просто потому, что мне так захотелось! Все это нужно для другого: чтобы Кыж не убил меня саму или того же Ургуша. Ну и вообще, мало ли что ему взбредет в голову? А уйти он волен, только вот пока не собирается. Обходит дозором мои владения, иногда лежит тут, возле веранды, когда я болтаю с Лалирой или играю с Чайкой в ша-мет… Молчит. Кто его знает, о чем думает?

Я оставил свои мысли при себе, а вот Аю спросила:

– Фергия не боится?

– Не слишком, – ответила та. – Кыж не опаснее моря. Оно такое же непредсказуемое и жуткое с виду, но если вырос на его коленях… чего тут страшиться?

– Но море вы знаете, – сказал я. – А это существо…

– Повторяю, они чем-то схожи. Сильные, но с ними можно справиться, если как следует узнать их нрав. Очень опасные, если допустить слабину и проморгать верные приметы. А еще, Вейриш, у них есть берега, из которых они не могут выйти, – серьезно произнесла Фергия.

– Неужели? А как же штормы? Наводнения?

– Для такого море нужно изрядно довести, – ухмыльнулась она. – Обычно оно все-таки не перехлестывает через горы – ни сил не хватит, ни желания не найдется.

– Если море поднимется выше гор – человек не справится, – изрекла Аю.

– Именно так. А с остальным – вполне, – кивнула Фергия и добавила, подумав: – Не знаю, что на самом деле нужно Кыжу. Но покуда он выполняет свои обязанности и не безобразничает, пускай живет.

– Главное, чтобы вам не пришлось отправляться в его мир улаживать какие-нибудь разногласия между духами, – невесело пошутил я, а она ответила без тени улыбки:

– Я этому не удивлюсь. И если вдруг… Дед свою трость сгрызет от зависти!

Я в очередной раз лишился дара речи.

Может, и к лучшему: появился Ургуш и доложил:

– Шади, тут приехали к тебе, говорят, важный человек.

– Ну так пускай движется на огонек, – сказала она. – Не заблудится, поди.

– Гонец сказал, этот человек хочет, чтобы ты встретила его у входа, как подобает… – Тут Ургуш поперхнулся, откашлялся и уныло закончил: – Как подобает, одним словом.

– Передай гонцу – или его хозяин едет, как все приличные люди, на мой огонек, или вовсе никуда не доедет до самого утра, – отрезала Фергия. – Придумал тоже… Иди давай, Ургуш, что встал?

– Шади, это же, – тот понизил голос, – сам главный советник рашудана, а ты не желаешь…

– Чего я не желаю? Лбом в песок потыкаться? Иди, сделай это за меня, если охота, – фыркнула она. – Я не намерена утруждаться. Этот советник не предупредил меня о визите, нарушил мои планы, помешал дружеской беседе – пускай теперь извиняется!

Слуга тяжело вздохнул и исчез в темноте, споткнулся обо что-то, выругался, потом нашел тропинку – желтые, рыжие и алые листья тускло светились над его головой, освещая путь, – и пошел прочь.

– Смешно, – сказала вдруг Аю.

– Что тебе смешно?

– К бабушке Аю иногда приходили люди, не знавшие, как себя вести. Они хотели, чтобы бабушка предсказала им будущее, а сами не умели подумать на час вперед.

Я онемел. Аю никогда не говорила о своем прошлом, о том, что было до ее появления в доме Флоссии! Нет, иногда упоминала, каково быть рабыней, но о родных местах не вспоминала. Я думал – забыла от страха и боли, случается такое, но…

– И что делала бабушка? – с интересом спросила Фергия.

– Ничего. Степные духи делали, – ответила Аю и подлила себе еще душистого травяного напитка – сегодня мы пили не ойф. – Они охраняли и защищали. Как собаки – свое стадо. Не пускали чужих. Убивали дурных. Бабушка умела с ними говорить. Аю только училась…

Она замолчала – так, что