Берия не любил рассуждений общего характера, его мысль всегда была заточена на стоящую перед ним практическую задачу. Он не расплывался слезной лужей, а методично перебирал факты, выстраивая информацию таким образом, чтобы она легла в русло его логический моделей, в план будущего решения. Всесторонне продумав сложную задачу, он сразу чувствовал направление, где может лежать правильное решение. И хотя оно еще было черновым и туманным, его мозг шел к нему по прямой, отбрасывая сомнения и колебания.

Краска оживления покрыла лицо Лаврентия, когда он быстро писал себе конспект своих мыслей. Исписав лист бумаги, он встал, прошелся по кабинету, позвонил секретарю-адъютанту и приказал отпечатать. Затем он взглянул на портрет Хозяина, который так и висел в его кабинете, и поморщился. «Ну так что же я сделаю? Как я сделаю это?» — сказал он сам себе, старясь выразить для самого себя все то, что он передумал и перечувствовал. Все, что он пережил в себе, разделялось на три отдельных области. Да, подумал Берия, если два коммуниста не могут между собой договориться, значит, один из них — враг. В смерти Сталина были заинтересованы все. Молотов и Микоян были обижены тем, что их несправедливо турнули на XIX съезде. Молотов и Каганович были недовольны отменой конвертов. Хрущев и Булганин — как фигуранты «трофейного дела». Вот почему Микоян поддержал Хрущева и стал председателем Президиума СССР.

Он сказал Мирову: «Когда “крот” делает ошибку, не нужно мешать ему». Честность в политике — это что-то вроде однополой любви, что-то ненастоящее и во всяком случае — неестественное… Если честный, то не политик. «Никому верить нельзя. Мне — можно», — пошутил Берия.

21 июня, 8 часов 20 минут. Дача Берии

Берия продолжал анализировать накопивщуюся информацию. Странная череда событий. Сообщение о готовящемся покушении, странная болезнь у человека — практически здорового, у которого не было ни гипертонии, ни стенокардии, ничего… Похищение секрета литиевой бомбы. Затем по ходу дней Берия узнал от Шкирятова, что Сталин говорил с ним о покушении. Два убийства охранников, странная смерть Русакова после откровенного с ним разговора. Одновременно навалились заботы, связанные с новым министерством. Перед мысленным взором стоял рассказ Абакумова и дело, которое тот вел как раз перед арестом. «А не врет Абакумов?» — вновь и вновь спрашивал себя Берия, не веря, чтобы этот человек мог так поступить. «Странные вещи творятся на свете, прости господи», — решил Берия. Лечение, вскрытие, бальзамирование. Везде все не так, как должно бы быть.

Чем дольше размышлял Берия, тем больше его беспокоили странные перестановки в верхах. Сначала попал в опалу Маленков, потом Жданов, потом была атака на самого Берию посредством раскручивания «Мингрельского дела», потом на Воскресенского, Кузнецова и других «ленинградцев», потом убрали Абакумова, хотя он и не был человеком Берии, но вроде справлялся. Потом убрали Власика, потом Егорова, Смирнова, Поскрёбышева. Потом пали офицеры-евреи из МГБ. Потом врачи… Они-то чем мешали? И при всем этом невероятно быстрая карьера Николая. Берия не участвовал в этих делах, но было очень подозрительно.

Странные совпадения. Булганин знал о литиевой бомбе, и произошла утечка. Булганин отвечал за армию, и ввязались в Корейскую войну. При этом именно Булганин подзуживал министра иностранных дел Вышинского не посылать на Совбез ООН нашего представителя. Булганин выступал за разгул антисемитизма и подначивал Сталина к арестам врачей и эмгэбэшников — всех их арестовали. Почему-то быстро были выбиты все его конкуренты по карьере. На Сталина готовилось покушение, и Хозяин это знал, но Булганин убеждал Хозяина, что это бред. Но вдруг на фоне полного здоровья Сталин тяжело заболевает и умирает. Булганин всячески поддерживал восточных немцев в быстром строительстве социализма, и в ГДР возник путч.

Почему Хозяин перестал брать на себя решение огромного количества текущих вопросов? Устал? Готовил преемника? Кто справится, тот и вождь? Или решил заняться теорией? Берия вспомнил, как однажды летом в 1951 году за обедом на Ближней даче Хозяин несколько раз повторил: «Без теории нам смерть!» Странно все это. Зачем ему нужно было заниматься языкознанием? Ну ладно, поправил экономистов, которые ни черта в советской экономике не понимали. Но зачем все эти сессии? Зачем возвеличил Лысенко?

Он попробовал читать газеты, но никак не мог восстановить в себе живого прежде интереса к газетным новостям. Медленно прохаживаясь по своему длинному кабинету на Лубянке, Лаврентий Павлович напряженно думал, перебирая известные ему факты. Итак, Сталин 28 февраля никого на даче не принимал. А что происходило утром 2 марта? Исходя из инструкций и концентрации двух постов (МГБ и охраны) в руках Игнатьева, охранники первым делом должны бы были проинформировать именно его. Интересно, а кто подбирал лечащих врачей Сталину и кто решал, кого из врачей вызвать к больному Сталину? Это очень интересный вопрос, поскольку в тот момент была развернута истерия против врачей-евреев. Так кто же решал, кого из врачей вызвать? Кто и как подбирал врачей для лечения Сталина? Такими персонами могли быть министр здравоохранения или начальник Лечсанупра. Скорее всего, непосредственно медицинскими мероприятиями руководил тогдашний министр здравоохранения А. Третьяков, который по положению считался выше начальника Лечсанупра. Похоже, он и формировал состав лечащей бригады. Но Третьяков — всего лишь бывший директор НИИ курортологии, который не очень хорошо понимал, какие врачи хорошие. Причем Третьяков оказывается у руля министерства в самый нужный момент, заменив в декабре 1952 года бывшего министра Смирнова. Так! А кто же тогда рекомендовал Третьякова в министры? Кто рекомендовал нового начальника Лечсанупра Куперина? Поэтому важным представляется также вопрос, а кто курировал Минздрав и Лечсанупр? А был этим куратором Хрущев.

Если был заговор, то врачи, не включенные в заговор, могли понять и вякнуть, что Сталина отравили. Сказать они это могли только министру здравоохранения, но он сам был в составе консилиума лечащих врачей. Либо надо было писать донос. Видимо, подбирали тех, кто будет молчать. Скорее всего, в условиях неразберихи, возникшей после выпадения Сталина из системы власти, все боялись открыть рот. Врачам, по-видимому, сказали: держите язык за зубами, иначе будете обвинены в умерщвлении Сталина. В то время директора институтов особенно хорошо понимали подобные намеки.

Еще один аспект. Допустим, что приглашенные врачи стали догадываться, что Сталина залечили. Но к кому могли они обратиться? Знали ли врачи, кто стал главным в стране после необратимого заболевания Сталина? На высшем уровне все знали, но для врачей главным был министр здравоохранения. Действовавший министр Третьяков выполнил задачу — подписал нужное заключение о смерти Сталина и был в 1954 году заменен Марией Ковригиной. Был уволен и начальник Лечсанупра Кремля Куперин. Их судьба вообще окутана тайной. А патологоанатом профессор Русаков, производивший вскрытие, вообще вскоре «умер». Как он сразу не догадался? Пазл, картинка сложилась.

Берия задумчиво раскладывал на столе кусочки бумаги. Первый кусочек он положил в центр стола и написал на нем «Б». Почему? Берия тяжело поднялся с кресла, где он находился в полулежачем положении, и начал методично ходить вокруг стола. В его движениях чувствовалась неимоверная усталость. Видимо, он получил дозу радиации во время посещений атомных объектов Челябинск-71. Чуть шаркающей походкой Лаврентий подошел к столу и вновь начал выкладывать бумаги. Лаврентий понимал, что он касается очень скользкой темы. Он вполне мог погибнуть. Слишком великое значение имела смерть великого Сталина.