— Чтоб я провалился! — изрек Хэрод и поспешил вон, прежде чем Саттер успел что-либо ответить.

Кесария, Израиль

Вторник, 2 апреля 1981 г.

Самолет Натали Престон, совершавший рейс из Вены, приземлился в аэропорту Давид Бен-Гурион в половине одиннадцатого утра по местному времени. Израильские таможенники оказались деятельными и невозмутимыми людьми и даже несколько излишне обходительными.

— Добро пожаловать в Израиль, мисс Хэпшоу, — промолвил мужчина, осматривавший две ее сумки за парапетом. Она уже в третий раз приезжала сюда по фальшивому паспорту, но у нее по-прежнему колотилось сердце в эти минуты ожидания. Уверенности ей придавало лишь то, что документы были изготовлены Моссадом, собственной разведывательной организацией Израиля.

Пройдя таможню, Натали села в автобус до Тель-Авива, а дальше отправилась пешком по дороге Ияффе на улицу Гамасгер. Она внесла недельную плату и залог в четыреста долларов за зеленый «Опель» выпуска 1975 года — с такими тормозами, что его при каждой остановке заносило влево.

Натали оставила за спиной безобразные пригороды Тель-Авива и двинулась к северу вдоль побережья по дороге на Хайфу. День стоял солнечный, температура воздуха достигала около 25 градусов, и Натали надела темные очки, спасаясь от нестерпимого сияния, отражавшегося от покрытия шоссе и глади Средиземноморья. Проехав двадцать миль, она миновала Натанью, небольшой курортный городок, высившийся на скалах над пляжем. Еще через несколько миль она увидела поворот на Ор Акиву и свернула с четырехполосного шоссе на более узкую асфальтовую дорогу, которая, извиваясь между песчаными дюнами, вела к пляжу. Натали бросила взгляд на римский акведук и массивные крепостные стены города крестоносцев, а затем выехала на старую прибрежную дорогу, идущую мимо гостиницы «Дан Кесария», с ее огромной площадкой для гольфа, обнесенной по периметру высокой оградой и колючей проволокой.

Свернув к востоку по гравиевой дороге и следуя указателю на кибуц Ма'аган Микаэль, она наконец достигла перекрестка с другой, еще более узкой дорогой. Перед тем как остановиться перед запертыми воротами, «Опель» с полмили скачками продвигался вверх, объезжая рожковые деревья, фисташковые кусты и даже одну случайно выросшую здесь сосну. Натали вышла из машины, размяла ноги и помахала рукой в сторону белого дома, стоявшего на вершине холма.

Сол Ласки спустился по подъездной дорожке, чтобы открыть ей ворота. За это время он похудел, сбрил бороду. Его худые ноги, торчавшие из мешковатых шортов цвета хаки, и впалая грудь под белой футболкой делали его похожим на заключенного из фильма «Мост через реку Квай», но, в отличие от заключенного, он сильно загорел, мышцы окрепли. Сол еще больше облысел, но оставшиеся на затылке волосы отросли и благодаря работе на открытом воздухе стали виться, ниспадая на шею и на уши. Свои разбитые очки в роговой оправе Сол заменил на «хамелеоны» в серебряной оправе. Оставшийся от операции шрам на запястье все еще полыхал ярко-красным цветом.

Отперев ворота, Сол дружески обнял Натали.

— Все прошло хорошо? — спросил он.

— Очень хорошо, — кивнула девушка. — Саймон Визенталь просил передать тебе привет.

— Он здоров?

— Для его возраста он находится в прекрасной форме.

— Он смог указать тебе необходимые источники?

— Лучших было бы не придумать, — ответила Натали, — он сам провел поиски. То, чего не оказалось в его собственном офисе, он заставил своих служащих принести из различных венских библиотек и архивов.

— Отлично, — улыбнулся Сол. — А остальное? Натали указала рукой на большой чемодан, лежавший на заднем сиденье машины.

— Битком набит фотокопиями. Это страшные вещи, Сол. Ты по-прежнему дважды в неделю ходишь в Яд-Вашем?

— Нет. — Он покачал головой. — Неподалеку отсюда есть одно место, которое строили поляки, — Лохам-Хагетаот.

— Это то же, что и Яд-Вашем?

— Только более мелкого масштаба, — пояснил Сол. — Но этого достаточно — там есть имена и биографии людей. Проезжай, я закрою ворота и сяду к тебе.

Дом на вершине холма был очень большим. Натали миновала его, не съезжая с дороги, спустилась по южному склону и притормозила у небольшого бунгало у апельсиновой рощицы. Потрясающий вид открывался оттуда. К западу, за рощами и обработанными полями, раскинулись песчаные дюны, развалины древних зданий и зубчатые волнорезы синего Средиземного моря. К югу, мерцая в знойном мареве, вздымались покрытые лесом скалы Натаньи. На восток убегала целая череда холмов и благоухающая апельсинами долина Шарон. К северу, за крепостями, которые считались древними даже во времена Соломона, и зеленым гребнем горы Кармель лежала Хайфа с ее узкими улочками, вымощенными умытыми дождем булыжниками. Натали ощутила ни с чем не сравнимую радость от того, что вернулась сюда.

Сол придержал дверь, пока она вносила сумки. В маленьком коттедже ничего не изменилось с тех пор, как она покинула его восемь дней назад: маленькая кухня, объединенная со столовой, образовывала одну длинную комнату с камином, вокруг скромного деревянного стола стояли три стула, еще один был придвинут к камину. Беленые стены утопали в жарком солнечном свете, лившемся через два окна; кроме этой гостиной, в доме имелись две спальни. Натали отнесла сумки к себе в комнату, швырнула их на широкую кровать и обратила внимание, что Сол загодя поставил свежие цветы в белую вазу на ее ночном столике. Когда она вернулась на кухню, он варил кофе.

— Хорошо съездила? — спросил он. — Без проблем?

— Без всяких. — Натали положила одну из папок на грубо отесанную поверхность стола. — Похоже, Сара Хэпшоу увидит все те места, где никогда не бывала Натали Престон, — рассмеялась она.

Сол кивнул и поставил перед ней белую кружку с густым черным кофе.

— Здесь тоже ничего непредвиденного? — поинтересовалась девушка.

— Нет, — откликнулся Сол. — Ничего и не могло произойти.

Натали взяла сахар из синей сахарницы. Только теперь она поняла, как сильно устала. Сол ободряюще погладил ее руку. Несмотря на то что его худое лицо было изборождено морщинами, Натали подумала, что теперь он выглядит гораздо моложе, чем тогда, когда он носил бороду. Всего три месяца назад. А кажется, словно прошли столетия.

— Есть новые сведения от Джека, — промолвил он. — Не хочешь прогуляться?

Натали бросила взгляд на недопитый кофе.

— Да ты возьми кружку с собой, — предложил Сол. — Мы пойдем к ипподрому. — Он встал и на минуту удалился в свою спальню. Вернулся он в свободной рубашке хаки навыпуск, которая не смогла полностью скрыть выпирающую кобуру, засунутую за ремень, с револьвером сорок пятого калибра.

Они двинулись по склону на запад, мимо изгородей и апельсиновых рощ, туда, где песчаные дюны подползали к обработанным полям и зеленым лужайкам частных вилл. С вершины дюны Сол перешел на акведук, который вздымался на двадцать футов над песком и простирался на многие мили, по направлению к груде развалин и новым строениям, видневшимся на побережье. Юноша в белой рубашке, крича и размахивая руками, бросился к ним, но Сол что-то тихо сказал ему на иврите, тот кивнул и отвернулся. Сол и Натали двинулись дальше по грубому покрытию акведука.