– Значит, ты хочешь, чтобы эти слова были последними, которые услышит та, кого ты любишь? – фыркнула Айшет. – Я не против.

Она приподняла Джулию за волосы, откинула ей голову назад и снова приставила нож к горлу.

– А что, если мы заключим сделку? – Дин следил за лезвием, сверкавшим у самой кожи Джулии.

– Что такого ты можешь предложить, чтобы я хоть чуть-чуть заинтересовалась?

– Мы можем отвести тебя к Люциферу. Сейчас. И тебе не придется ждать.

Айшет задумалась.

– Кажется, ты давно не встречалась с мужем. Может, самое время попробовать семейную терапию?

– Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь.

– Сообразительная цыпочка. Я знаю, что ты всё понимаешь, несмотря на то, что в твоем торте уже две тысячи свечек.

– Кто-то сломал печати? – спросила Айшет.

Дин посмотрел на Сэма. Кажется, все думают, что это невозможно.

– Вообще-то, это была Лилит. И ее больше нет.

У Айшет загорелись глаза. Мысли об освободившемся, оставшемся без любимой жены муже тем самым были утешением и возмездием, которых она так ждала.

Нужно было как можно быстрее взять ее в оборот.

– Люцифер расхаживает по Земле так же, как и мы. Но есть одна проблема… Всё это происходит за пятьдесят шесть лет отсюда. Но мы можем переместить тебя туда.

– Как?

– Кто ждет, тот обязательно дождется. Сперва ты должна кое-что сделать.

– Я не оказываю услуг.

Дин пристально посмотрел на нее:

– Эту окажешь. Отпусти Джулию.

Лилит опустила взгляд на неподвижное тело.

– Хорошо. – Она уронила Джулию на землю. – Что я должна сделать?

– Для начала заедем кое-куда.

* * *

– Где-где ты меня нашел? – переспросила Лин Кини.

– Ты бродила по Сент-Луису. Ничего не помнишь? – Дин вглядывался в загородную грунтовую дорогу.

– Кажется, я приехала в Нью-Йорк. И нашла работу. Вышла на нее в первый раз… А больше я ничего не помню.

– Повезло тебе, правда? – Дин свернул на длинную подъездную дорогу перед фермерским домом, обшитым белыми досками. – Милое местечко. Уверен, родители будут рады снова тебя увидеть.

– Они не ждали меня до Рождества.

– Лин, сделай мне одолжение. Оставайся на ферме. Заведи семью. Тебе не нужно ехать в Нью-Йорк, чтобы быть счастливой.

Девушка пожала плечами:

– Наверное, ты прав. И потом, жизнь в Нью-Йорке ужасно дорогая.

– Молодец. Умная девочка.

Выбравшись из машины, Лин широко улыбнулась Дину и склонилась к открытому окну.

– В общем… – Она помедлила. – Может, сходим как-нибудь прогуляемся?

– Прости, сладкая. Я долго на одном месте не задерживаюсь. – Дин подмигнул и дал задний ход.

Лин Кини долго смотрела на дом родителей, а потом побежала к двери.

* * *

Через несколько часов Дин подъехал к мотелю «Две сосны» в Вабее. Из домика показалась Джулия. Дин не мог отвести от нее глаз.

– Где Сэм? – спросил он, захлопнув дверцу.

– В номере. Спит, как ни странно. Ты уверен насчет всего этого?

Дин пожал плечами:

– Я никогда ни в чем не уверен. Но пришлось рискнуть. К тому же она тебе к горлу нож приставила.

– Спасибо, что спас меня! – Джулия посмотрела ему прямо в глаза.

Дин обнял ее за талию, увел в домик и закрыл дверь ногой. Мягко опустился на постель и потянул Джулию за собой.

– Мне так жаль, что всё это произошло, – сказала Джулия, поглаживая его по груди. – Всего того, во что я верила, всех, кого я знала… больше нет.

Дин заглянул ей в глаза. Жизнь Джулии действительно изменилась навсегда. Она потеряла отца, всех знакомых охотников, она потеряла цель. Дин думал о том, как тяжело было бы ему вернуться к нормальной жизни. Возможно, тяга к бродяжничеству останется у него навсегда… Он не знал иной жизни. Но Джулия… она другая.

– Ты свободна, Джулия. Теперь ты можешь делать всё, что захочется.

Джулия отстранилась, чтобы взглянуть на него:

– Всё, чего я хочу, – быть с тобой.

– Это невозможно. Ты сама знаешь.

Джулия печально кивнула и положила голову Дину на плечо.

Дин проснулся на рассвете. Как можно тише выбрался из постели, собрал с пола одежду, помедлил секунду у двери и ушел.

Он вошел в другой домик, где спал Сэм.

– Проснулся? Нам пора.

Сэм сидел на кровати, уже одетый. Кивнув, он вслед за Дином вышел на парковку. Они пошли на запад, на поле около мотеля. Здесь Дин остановился, достал из-за пазухи последние страницы свитка, взял их за уголок и щелкнул зажигалкой. Пергамент занялся, и не прошло и нескольких секунд, как страницы свернулись, словно черные язычки, лижущие пламя.

Когда последний кусок «Свитка Войны» рассыпался пеплом, сверкнула яркая вспышка.

Кастиэль много раз говорил Дину о том, как трудно перемещать объекты во времени. О том, как это его изматывает и как он после этого едва способен соображать, не то что сражаться. Дин начал на собственном опыте понимать, что всё это относится и к тому, кого перемещают. Когда 1954 год вокруг перестал существовать, что-то забурлило у Дина в желудке. Он мысленно приготовился к тому, что в 2010 году его вывернет.

«Господи, надеюсь, меня вырвет, а не пронесет…»

Когда мир принял четкие очертания, Дин обнаружил, что сидит в дальней кабинке бара в Вабее, а на столе перед ним – чизбургер и только что налитое пиво. Сэм сидел рядом, слишком близко.

– Не хочешь дать мне немного воздуха? – Дин слегка отодвинулся.

Сэм не ответил. Он постучал по стакану перед собой, как будто тот был ненастоящим.

– Эй, если хочешь посидеть у мужика на коленках, дождись Рождества, – сказал Дин.

Сэм, наконец, выскользнул из кабинки и встал, оглядывая помещение.

– Видишь его?

Дин осмотрелся. Дон, Абаддон, или как там его, очевидно, не явился поприветствовать их.

– Чувак перенес нас обратно, значит, должен быть где-то неподалеку. – Вспомнив их прошлую встречу, Дин обернулся к дальнему концу бара. – Проверь туалет. У этого парня мочевой пузырь, как у бабы. А потом посмотрим снаружи.

Увы, в туалете обнаружился лишь здоровенный перуанец, которому явно не понравилось нарушение его личного пространства. Сэм, изрядно повеселив Дина, быстро в этом убедился.

Выйдя из бара, Дин увидел нечто, от чего едва не прослезился. Под ближайшим дубом стояла «Импала» во всей красе.