— Что здесь происходит? — спросил солдат, привлеченный их возней.

Сестры Улиция и Тови обернулись и улыбнулись ему. Он бросил взгляд вниз, на Кэлен, и нахмурился. Она умоляюще поглядела на него, надеясь, что он спасет ее от этих чудовищ. Солдат приоткрыл рот, готовясь что-то сказать, но так и не сказал ничего, а улыбнулся обеим сестрам.

— Все в порядке, сударыни?

— О да, — сказала сестра Тови, жизнерадостно хихикнув. — Мы тут отдыхаем на скамеечке. Так спина разболелась, мочи нет. От старости, увы, никто здоровее не становится.

— К сожалению. — Он склонил голову. — В таком случае доброго отдыха, сударыни.

Солдат ушел, даже не заметив присутствия Кэлен. Если он ее и увидел, то тут же забыл. Примерно так же, поняла Кэлен, она сама забывала все о себе.

— Вставай! — прорычал голос сверху.

Кэлен кое-как поднялась на ноги. Сестра Улиция схватила ее мешок и вытащила мрачную черную шкатулку, завернутую в белое платье.

Она вручила сверток сестре Тови.

— Мы уже слишком долго околачиваемся здесь. На нас обращают внимание. Возьми это и ступай.

— Но это мое! — крикнула Кэлен и ухватилась за край платья.

Сестра Улиция ударила ее по рукам так, что зубы лязгнули. Кэлен не удержалась и упала боком на пол. Сжавшись в комок, обхватила голову ладонями, боясь, что она сейчас разорвется от боли. Мраморный пол был весь вымазан кровью. Кэлен била неудержимая дрожь.

— Ты хочешь, чтобы я уехала одна, без тебя? — спросила сестра Тови, взяв под мышку сверток со шкатулкой.

— Думаю, так будет лучше, — сказала сестра Улиция. — Пусть одна шкатулка отправляется в путь, пока эта никчемная сучка добудет остальные. Если она провозится так же долго, как и в первый раз, не стоит нам вдвоем здесь торчать и мозолить глаза страже: вдруг им захочется проверить, зачем мы тут застряли? Нам ни к чему драка; нужно ускользнуть, исчезнуть бесследно.

— Да, если они вздумают нас проверить, не стоит допускать, чтобы у нас обнаружили одну из шкатулок Одена, — согласилась сестра Тови. — Тогда я отправляюсь немедленно и подожду вас в каком-нибудь удобном месте. Или мне лучше ехать прямо до цели?

— Лучше тебе не задерживаться нигде. — Договариваясь с сестрой Тови, Улиция подняла Кэлен и заставила стоять. — Сестры Цецилия, Эрминия и я найдем тебя, как только доедем туда же.

Сестра Тови придвинулась к Кэлен и нехорошо улыбнулась:

— У тебя теперь будет несколько дней, чтобы подумать о том, как я разделаюсь с тобою, когда мы снова свидимся. Какие приятные раздумья, не правда ли?

— Да, сестра, — едва сумела проговорить Кэлен шепотом.

— Быстрого пути! — пожелала сестра Улиция.

Когда Тови удалилась, унося с собою чудесное платье Кэлен, сестра Улиция взяла в кулак волосы Кэлен и притянула к себе ее голову. Пальцы сестры ощупали лицо Кэлен без всякой осторожности. Она вскрикнула.

— Кость сломана, — объявила сестра, осмотрев рану. — Когда справишься с задачей, я тебя вылечу. Подведешь — знай, что это только начало. Другим сестрам и мне предстоит еще многое сделать, пока мы добьемся успеха. Тебе тоже найдется применение. Потому, если все выполнишь, я вылечу тебя. Ты нам нужна здоровая. — Сестра Улиция покровительственно потрепала Кэлен по щеке. — Но имей в виду, что я всегда могу найти тебе замену, если ты не справишься сегодня. Ну, а теперь бегом туда — и принеси мне другие две шкатулки.

У Кэлен не оставалось выбора. Жаловаться на боль и слабость сейчас значило навлечь на себя еще больший гнев хозяйки. Сестра Улиция изобретательна и неутомима. Кэлен понимала и то, что уйти от сестер ей не дано. Почему она не может забыть о боли, как забывает обо всем остальном? Казалось, что в темных глубинах памяти оседают лишь самые худшие события ее нынешнего существования.

Неровно дыша от еле сдерживаемых слез и боли, она просунула руку в лямки мешка и забросила его за спину.

— И пораскинь остатком мозгов, как принести сразу обе шкатулки, — прорычала сестра Улиция.

Кэлен кивнула и поспешно зашагала уже знакомым путем по широкому коридору. На нее по-прежнему никто не обращал внимания, как будто она стала невидимой.

Кэлен обеими руками взялась за бронзовый череп и приоткрыла дверь со змеями. Она пробежала по мягким коврам мимо гвардейцев так быстро, что те даже удивиться не успели. На караульных, расхаживающих в зале у лестницы, она едва не натыкалась — но лишь немногие из них хотя бы на мгновение ощущали ее присутствие, и тут же о нем забывали. Кэлен чувствовала себя, как призрак среди живых людей; его вроде бы нет, но он есть.

Она кое-как раздвинула створки двери, выложенной золотом, чтобы протиснуться в сад. Это усилие стоило ей дорого — теперь она едва могла переставлять ноги. Она хотела одного: вернуться, чтобы сестра избавила ее от боли. В саду по-прежнему было тихо и спокойно, как и положено в святилище. Однако теперь у нее не было времени смотреть по сторонам и любоваться цветами и деревьями. Она прошла по траве и остановилась перед каменным столом. Вид двух черных шкатулок, стоящих на нем, заставил ее вспомнить, что ей было велено сделать.

Медленно прошла она последние несколько шагов. Ей не хотелось идти сюда, не хотелось совершать то, что она была вынуждена совершить. Но дергающая, неотступная боль в голове подгоняла, как кнут.

Дойдя до каменного стола, она сняла с плеча мешок и уложила его плашмя рядом со шкатулками. Потом вытерла кровоточащий нос рукавом. Осторожно прикоснулась к виску, боясь нажать слишком сильно, но надеясь немного унять боль. Она едва не потеряла сознание, когда нащупала что-то острое, торчащее наружу. Это могла быть щепка от сломавшейся трости сестры Улиции — или осколок кости. От одной мысли об этом у нее потемнело в глазах и чуть не стошнило.

Помня, что время дорого, она прижала одну руку к животу, а другой принялась развязывать кожаные ремешки, которыми скатанное одеяло крепилось ко дну мешка. Пальцы стали липкими от крови, узлы поддавались с трудом. Пришлось работать обеими руками.

Отвязав наконец скатку, Кэлен бережно развернула одеяло и вынула свое сокровище. Его пришлось поставить на стол, чтобы высвободить место для отвратительных черных шкатулок. Она сдержала рвущиеся наружу слезы, стараясь не думать о том, что оставит здесь эту милую сердцу вещь, расстанется с нею.

Кэлен заставила себя заняться делом и стала заворачивать шкатулки в одеяло. Закончив, тщательно затянула шнурки, чтобы шкатулки не выпали на ходу. Наконец она снова забросила мешок за плечо и неохотно пошла прочь от лужайки, зеленеющей посреди чудесного сада под крышей.

Пройдя через кольцо травы, она обернулась, глядя сквозь слезы на то, что оставила на каменной плите вместо шкатулок.

Не было для нее на свете ничего дороже этой вещи.

И теперь она прощалась с нею.

Отчаянное нежелание уходить захлестнуло ее. Чувствуя себя еще беспомощнее, чем прежде, Кэлен опустилась на колени прямо в траву.