–Да уж, ближайшие дни у Вас обещают быть “жаркими”,– изо всех сил старалась не смотреть почти что влюблённым взглядом на собеседницу я, но у меня это явно не получалось.– Как Вам кофе?

–В этой кофейне делают лучший кофе во всём Роаре. Но не сегодня,– она посмотрела на меня, как мог посмотреть бы на своего верного говорящего попугая строгий пират, и это выглядело забавным.– Не советую брать мой любимый флэт уайт. Возможно, проблема в новеньком бариста.

–В таком случае позвольте и мне предупредить Ваши вкусовые рецепторы,– услышав это, Пайк посмотрела на меня заинтересованным взглядом, что меня мгновенно порадовало и придало моему тону уверенности.– Дело в том, что моя мать очень жаждет отблагодарить Вас и, боюсь, остановить её не получится даже Вам с Вашими способностями и полномочиями в сфере правоохранительных органов.

–Мне стоит начать опасаться?– едва уловимо повела бровью Пайк.

–Она хочет преподнести Вам пирог собственного приготовления… Завтра… Сразу после суда,– не выдержав, я всё же прикусила нижнюю губу. Это даже звучало неловко! Как же, в таком случае, это будет выглядеть?!

Внезапный смех, вырвавшийся из лёгких моей собеседницы, меня так неожиданно заворожил, что это было похоже на гипноз… Пейтон Пайк выглядела моей ровесницей, хотя была старше меня на восемь лет, а её смех, он действительно был способен сбить с толку своей красотой человека, который впервые его слышит. Или дело было не в её гармоничной внешности и не в её звонком смехе? Я подозревала, что дело было в чём-то неуловимом, совсем мне непонятном, в том, что было способным гипнотизировать даже такого искушенного зрителя, каким являлась Астрид, ведь Астрид называла Пейтон Пайк своей лучшей подругой… Лучшей! Но что это? Я смотрела на эту молодую женщину, видела, но никак не могла понять…

–Я обязательно и с большой благодарностью приму столь душевный подарок от Вашей матери,– наконец произнесла она, встретившись со мной взглядом, а мне вдруг в очередной раз стало неловко, на сей раз оттого, что я всё же начала впиваться в свою собеседницу по-настоящему увлечённым взглядом. Смутившись, я машинально поправила сумочку на своём плече.– Вас можно поздравить?– поведя одной бровью, Пайк, всё ещё улыбаясь, вдруг устремила свой взгляд на блестящее кольцо, надетое на мой безымянный палец.

–Оу… Это… Вообще-то это секрет… – резко отстранив руку от лямок сумочки, я начала поспешно снимать кольцо.– Вот ведь!.. Забыла снять,– раздражаясь на саму себя, сдвинула брови я.

–Не переживайте, я умею хранить секреты.

–В последние недели со мной столько всего произошло и в ближайшее время обещает произойти, что, откровенно говоря, у меня сейчас голова кругом идёт… – я всегда была крайне скрытным человеком, поэтому позже, вспоминая и анализируя этот разговор, я никак не смогу объяснить себе, почему вдруг из всех доступных мне вариантов я вдруг захотела пооткровенничать именно с этим человеком.– Знаете, я так сильно свыклась с ролью матери-одиночки, что никак не могу поверить в то, что в моей жизни всё может быть иначе. Сначала я даже боялась, что не справлюсь в одиночку… Для меня последние шесть лет жизни – целая эпоха. Теперь даже удивляюсь, как у меня получилось выстоять.

–Не так страшно стать матерью-одиночкой, как страшно не стать матерью вообще, верно?– одними глазами улыбнулась Пайк.– Вы справились. Крайтон Вас любит. Всё у Вас будет хорошо,– она словно предсказывала мне будущее, в которое мне хотелось, но страшилось верить.– Ладно, Тереза, мне пора на работу. Хорошего Вам Хэллоуина и постарайтесь не переживать перед судом,– уже отдаляясь от меня по тротуару, взмахнула рукой на прощание Пайк.– И не берите флэт уайт.

Так и замерев на месте, я, не отдавая себе отчёта, наблюдала за тем, как Пейтон Пайк, не оборачиваясь, отходит всё дальше от меня, и от этого, по совершенно необъяснимой мне причине, по моей душе вдруг начала разливаться печаль. Эта сильная и одновременно красивая женщина вызывала странные ощущения в моей душе, и я никак не могла их объяснить себе.

Увидев, как подойдя к мусорной урне Пайк свободным движением руки выбросила в неё недопитую порцию кофе, я наконец пришла в себя и, проморгавшись, направилась в кофейню.

Остановившись у барной стойки, я заказала себе флэт уайт, желая ощутить на своём языке ту же горечь, которую только что почувствовала Пейтон Пайк, но меня, по-видимому, обслужил другой бариста, в результате чего флэт уайт мне достался превосходный. А ведь прежде я никогда не пробовала этот напиток.

Мы с Байроном не могли продолжать позволять себе оставаться в отеле – Береку необходимо было ходить в школу. Выдавать же прессе своё убежище посредством возвращения в социум нам хотелось меньше всего, поэтому мы попросту решили отказаться от тесного контакта с внешним миром, в результате чего мне пришлось согласиться переехать жить к Байрону, потому как его переезд ко мне выглядел бы, мягко говоря, странно, а отрываться друг от друга нам совсем не хотелось. Байрон пообещал, что, раз я не хочу жить в доме, в котором пусть короткое время, но пребывала и в итоге лишила себя жизни Лурдес, он со временем решит вопрос с приемлемым жильём для нас обоих, однако на короткий срок нам всё же пришлось остановиться именно в этом доме, так как территория, на которой он располагался, была хорошо защищена от внешнего мира высоким забором, и дополнительно охрана личного пространства легко усилилась при помощи наёмных телохранителей, вызванных Байроном из Канады. И так как мы с Береком начали жить в этом доме, в первые дни я стала свидетельницей двух серьёзных переворотов внутри семейства Крайтон.

Первым событием стал разговор Байрона с его отцом. Он состоялся не при мне, но в соседней комнате без дверей, однако они оба, зная, что я всё прекрасно слышу, не таились, открывая друг перед другом свои мысли. Я думала, что после откровений Лурдес меня теперь мало чьи откровения смогут потрясти, но, по-видимому, я глубоко ошибалась: вдействительности, сколько людей, столько и потрясений существует в этом мире.

Оказывается, Эрнест Крайтон знал о том, что Августа не является ему биологической дочерью. Заподозрил, когда Байрону исполнился год от роду: девочка не была похожа ни на своего брата, ни на отца. Он провёл ДНК-экспертизу и, узнав правду, хотел порвать с Лурдес, чтобы вернуться к своим отношениям с Пиной – мистер Крайтон, похоже, забыл о том, что к тому времени он уже дважды предал эти самые отношения – но когда уже собирался сообщить Лурдес о своём намерении расторгнуть их брак, узнал, что Пина уже больше года как пребывает в лучшем мире. Оставшись без любимой женщины – которую он дважды предал, о чём, по-видимому, вспоминать всё же не желал – он остался со знанием того, что Августа не его дочь, но Байрон всё же его ребёнок – он даже предположить себе не мог сценария, в котором Байрон мог быть его ребёнком при этом не являясь сыном Лурдес! Ему было не интересно узнать, кто на самом деле может являться отцом Августы, так как за четыре года жизни девочки он успел прикипеть к ней душой и теперь считал её именно своей дочерью. Поэтому в день, в который он должен был расстаться с Лурдес и в который он узнал о смерти Пины, он действительно впервые против воли взял свою законную супругу, после чего решил остаться с ней в браке, так как не хотел разлучать детей с матерью – о том, что он продолжал её насиловать, он вновь, как и в ситуации с Пиной, даже не вспомнил.