Вереска продолжили путь к центральным воротам Янтарного дворца, где вовсю велись бои между големами Зархеля и иссушенными Эра, поэтому пройти через главный портал не составило особого труда — на незваных ночных гостей никто не обращал внимания.

Вначале Ирмингаут, Эйлетт и Эмерон поразились тому, насколько страшно пострадал дворец: всюду зияли его внутренности, многие шпили были сброшены, мосты, переходы и купола — искорёжены, а башни — выкорчеваны.

Какое-то время обозревая масштабы трагедии с разинутым ртом, Эйлетт рассеяно произнёс:

— Поторопимся же. Надеюсь, Его Высочество жив и невредим, и да уберегут Одакис и Кисарит его от всяческих бед и хворей, да защитит его хаор от произвола чужих волшебных сил.

Первый ар дома Чёрных Ворот сложил руки на груди в молитвенном жесте, пока его сын изумлённо хлопал глазами с несчастным лицом. Ирмингаут не приняла участия в предрассветной молитве даже несмотря на то, что она выпала на наиболее удачную пору — на одноимённый час молитв. Впрочем, по порозовевшему на востоке небосводу эльфийка поняла, что час молитв близится к своему закономерному исходу, и следующий за ним — час свершений — уже спешит нагрянуть в Исар-Динны.

— В час свершений, когда звезда взойдёт над озером золотых кувшинок, — прошептала она на хатре.

— Прошу прощения, госпожа? — непонимающе покосился на неё Эмерон, но было уже поздно.

Ирмингаут направляла кобылу вправо, на восток, туда, где небо рдело и где зарождалось солнце. Туда, где прежде высилось холодное крыло Янтарного дворца, а теперь от горизонта до горизонта стелились живописные руины на фоне безмятежного озера с золотыми кувшинками. Солнце тоже рождалось и умирало в крови, окрашивая в багряный и алый целый мир два раза в сутки — и на рассвете, и на закате…

Для кого-то чёрный — дороже всего, другие же находят красоту лишь в красном. Кроваво-бордовые эльфийские зеницы наполнялись светом нового дня, и прямо перед самым явлением солнечного диска Ирмингаут заметила впереди её — таинственную и скрытную, вечно ускользающую от взора «Звезду Тысяч». Звезда Тысяч, или Звезда Свершений, на самом деле была обычной, мелкой планетой, чьё существование можно было подметить невооружённым глазом лишь изредка. В такие исключительные дни она загоралась с восточной стороны горизонта, практически там же, откуда должно было выплыть пылающее солнце. Её неясный, мерклый и холодный блеск моментально растворялся в небесной, золотисто-розоватой мгле, ведь вскоре его затмевало могущественное светило. Однако, сегодня и этого мгновения хватило для того, чтобы далёкий блеск узрел именно тот, кто в нём нуждался больше всех.

— Госпожа? Куда же вы? — окликнул эльфийку недоумевающий Эмерон, но батюшка снова отругал своего нерадивого отпрыска.

— Оставь её. Стезя бессмертия неисповедима, тогда как мы, смертные, прекрасно осведомлены о собственном долге и обязаны строго ему следовать.

Спешиваясь и навострившись на парадные двери замка, Чесферон заключил:

— Мы должны защитить Его Высочество во что бы то ни стало, а у бессмертных имеются свои пути.

Эйлетт вразумил-таки сына, принял командование над подтянувшимися войсками и начал штурм Янтарного дворца, пока Ирмингаут верхом на пегой кобыле всё больше и больше мельчала, постепенно исчезая из вида и теряясь в первых забрезживших солнечных лучах.

Она скакала на восток так стремительно, что со стороны казалось, словно эта эльфийская женщина норовит опередить новый день или же желает обыграть в салочки свистящие ветры. Капюшон соскользнул с головы Ирмингаут, обнажая её роскошные и рассыпчатые, белоснежные волосы, которые тут же стали развеваться позади. В конце концов, кроме двух расхожих красок в мире людей — чёрной и красной — существовала ещё одна. Недостижимая и непревзойдённая, чистая кипенно-белая, которая смотрелась наиболее выгодно и считалась самой выдающейся среди всех безупречных величин. Разумеется, её сложно было заполучить, а сохранить — ещё трудней, но на что только не готов пойти человек, дабы завладеть исключительным сокровищем? Когда строишь дворцы на горе из маркой грязи, оставаться незапятнанным — это поистине достоинство.

Ни на подступах к замку, ни возле его стен не наблюдалось никаких признаков затопления. Однако намёки на то, что Зелёное море всё-таки вышло из берегов, начали проявляться по мере того, как Ирмингаут приближалась к наиболее разрушенной части Янтарного дворца. От восточного крыла, располагавшегося на почтенном расстоянии от пруда с золотыми кувшинками, почти ничего не сохранилось. «Камня на камне не осталось», как говорили люди, и из серо-платинового песка, влажного и рыхлого, вверх вздымались лишь косые обломки гранитных плит да одинокие основания выкорчеванных колонн. Мысленно Ирмингаут вопрошала себя, зачем она сюда притащилась в порыве какого-то странного наваждения.

Впрочем, отсюда открывались чудные виды на Сломанный берег и на залив, и наконец Глава узрела, как морские пучины вздыбились вверх и завертелись в демонической пляске, словно бы одна волна гонялась за другой, образуя тем самым порочный круговорот. Все круги порочны по своей природе — из них не выбраться без боя или посторонней помощи.

Вдоль берега стелился шальной туман, который то надувался пышными клубами бело-золотистого пара, то взрывался горящими искрами. Это зиртан витал в воздухе, вступивший в сговор с дикими потоками майна, выпущенными наружу золотым катаклизмом. У Ирмингаут дыхание перехватило от сочетания прекрасных и чудовищных мазков на этом ошеломляющем холсте, но пока ещё она не могла понять, кого надлежит благодарить за проделанную работу: злой рок или божественное провидение.

Кобыла под эльфийкой встрепенулась и встала на дыбы, жалобно заржав. Она явно не собиралась участвовать в расследовании, точно так же, как и не желала постигать все сложности загадочных событий. Однако лошади не удалось сбросить столь умелую наездницу: Глава, чуток урезонив одичалое животное, добровольно покинула седло, после чего скотина дала дёру со всех ног. Уже во второй раз сегодня к ступням Ирмингаут подобрались едкие, солёные воды Зелёного моря, и женщина недоумённо уставилась на сверкающую белыми переливами жидкость. Создавалось впечатление, будто это робкое наводнение началось только что, хотя на самом деле воды Зелёного моря давно отхлынули от берегов, а теперь вот вернулись то ли чтобы поприветствовать новую гостью, то ли чтобы прогнать её.

Вроде бы, ничего подозрительного здесь и не происходило вовсе, настолько вокруг было тихо и спокойно, однако Ирмингаут, чуткая к магической энергии, медленно пошагала вперёд, вороша сапогами песок. Сэля нигде не было видно, ну, это скорее обнадёживало женщину, ведь, в конце концов, она вторглась в чужую вотчину не для того, чтобы нянчиться с наследником. За Сэлем приглядят куда более сердобольные, и заинтересованные личности, например Эйлетт или Эмерон, а ей, представительнице одного из самых редких высоких происхождений, нужно было следовать за зовом внутреннего