голоса и идти своей стезёй — дорогой для бессмертных, на которой среди спутников и случайных встречных попадались лишь такие же долгожители. Она искала Эймана Данаарна, обезумевшего мага, или демона-оборотня. Наверняка, это Эр был ответственным за то, что приключилось с Исар-Диннами в последние часы.

Пенящиеся буруны Зелёного моря то накатывали на Сломанный берег, то отступали назад, приближаясь к Ирмингаут, но никогда не задевая её даже краем самого крошечного пузырька. Впереди она заметила, как из вод залива поднимаются вверх массивные руины, сложенные из тёмных гранитных блоков и светлых мраморных плит — всю эту гору намыли взбунтовавшиеся воды, и её царём нынче значился не кто иной, как Эр Данаарн. Он, окружённый уцелевшими иссушенными, насмерть сражался с наваливающимися волнами, которые обретали причудливые очертания: то они представали в образе гигантских и грозных морских коньков, то оборачивались водными драконами, то извивались змеями, покрытыми рыбьей чешуёй. Кажется, могущество противников было примерно равным, и победитель никак не мог определиться.

— О, звёздный свет! — прошептала Глава. — Неужели творец Ра’Ум вернулся в Ассалгот?

Ирмингаут наступила в воду и направилась к горе из обломков. Пока женщина пробиралась через лабиринт из осколков, каменных глыб, растерзанных предметов быта и тел погибших дворцовых стражников, она решила, что, должно быть, этот демон Эйман Эр Данаарн тоже претерпел чудовищные изменения, и на древнего лунга более не похож. Каково же было её удивление, когда на вершине мусорной горы Ирмингаут узрела того самого Эра, с которым встречалась не так давно.

Маг, как и полагалось, напоминал бессмертного лунга и вполне походил на себя лично, только более озлобленного и остервенелого, что ли. Его рыжеватые волосы, остриженные по плечи, развевались за спиной, брови сошлись на переносице, а верхняя губа чуток приподнялась, обнажая зубы и демонстрируя пугающий оскал. На нём не то, чтобы не было лица… напротив, физиономию его то искажала очередная дикая гримаса, то озаряла новая вспышка радости — слишком многое менялось за короткие мгновения, и порой у Эра возникало настолько противоречивое выражение, что его было не узнать. Глаза его блистали подобно двум жарким солнцам, искомо бело-жёлтым, или золотым, в противовес тем багряным дискам, что тонули в очах Ирмингаут. Её светила навсегда поглотили реки крови, они застряли то ли на заре, то ли на закате, так и не пройдя через рубеж переломного момента, и потому не обесцветились. Пылающие зеницы Эра, наоборот, навечно замерли в собственном зените, словно запечатлевая миг наивысшего развития в лучах славы, продлённой в бесконечность. Единственный отблеск света мог воскресить на их поверхности яркую золотую вспышку, что слепила всех вокруг. Что это, метка божественности, отпечаток настоящего просветления или клеймо демонической скверны, связанное с тем, что так почитали и так презирали люди — с нетленным золотом?

Не устрашившись зловещего золотого блеска, Ирмингаут начала своё восхождение на гору из обломков и покарабкалась наверх, к Эру. У неё из носа снова заструилась кровь, но даже это не остановило упорную эльфийку.

Демона-оборотня ударила в левый бок очередная волна, но он устоял, удержавшись на ногах, после чего разразился хохотом:

— Ха-ха! Утопить? Меня? Но мне благоволит другая текучая стихия. Я — властелин потоков майна!

— Эр! Эр, остановись! — закричала приближающаяся женщина, которую воды не трогали. — Прекрати эти бессмысленные разрушения! Усмири свой гнев! Город… он и без того вдоволь настрадался.

— Что? — отрешённо вопросил маг, смотря в иную сторону.

Воды Зелёного моря не могли сокрушить его защиту, а если даже водам предвечного океана бессмертия — Лассы — не по силам расквитаться с собственным сыном, то, что тогда сумеет противопоставить ему Ирмингаут? Здравый смысл? Трезвомыслие?

— Эр! Ты впал в помешательство! У тебя… у тебя вспышка гнева! Очнись же! Или ты сравняешь с землёй целые Исар-Динны!

Только бессмертный маг не внимал речам женщины, он продолжал неистово размахивать руками, всякий раз разрубая на части бушующую волну, которая сразу разлеталась вокруг сверкающими брызгами. Потоки колдовской энергии вибрировали и напрягались, из-за чего у Ирмингаут заложило уши.

— Эр! У тебя вспышка гнева! Очнись! Образумься! Как же Сэль?

— Вспышка… гнева? — поражённо прошептал маг, перебирая в памяти словосочетания со схожим звучанием.

Кажется, да… он что-то такое уже слыхивал прежде. Ясноокие древние лунги, великие создания, чьего чела не касаются ни старость, ни болезни, знамениты среди других происхождений не только своими выдающимися способностями или потрясающими талантами, но и одним изъяном, весьма разрушительным. Порой лунгов поглощали неконтролируемые вспышки ярости, под затмения которых древние творили поистине страшные и безбожные вещи, не отдавая себе отчёта в действиях и не беспокоясь о последствиях.

— Сэль… — отбил губами маг.

Глаза Эра по-прежнему сияли, словно два разгорячённых солнца, так, что в этом блеске тонули целые миры, и Ирмингаут не могла различить ни радужки мага, ни его зрачков, однако бессмертный замер. Волны тут же перестали пытаться сокрушить его, ведь на самом деле они не собирались убивать Эра, просто хотели остудить его пыл и вразумить.

— Прошу, внемли гласу рассудка и прекрати всё крушить! Прекрати уничтожение горожан и помоги… помоги усмирить море! Помоги разобраться с золотым катаклизмом!

Эр устремил взор на юго-запад, туда, где проглядывались очертания страдающего от катаклизма города. Неужели, что это из-за демона-оборотня морские пучины вышли из берегов и накинулись на мирных жителей, ведь колдовство Зархеля уже рассеялось. После гибели Главного советника все его старания сошли на нет, но сейчас прибывающие воды подгоняло чародейство Данаарна, подпитываемое тревогами, страхами, бессилием…

— Одумайся! Ведь Сэль так любит столицу!

…да. Бессилие, сомнения, неуверенность. Разгромное поражение всегда оканчивается в океане немощности. Эр плавно выдохнул, и глаза его принялись возвращаться в первозданное состояние. Он повернулся в сторону женщины, откинул голову назад и хмыкнул.

— Эльф. Ты принесла то, что я просил? Иначе разговора не предвидится.

— Да! Да!

Она тут же вынула сияющий кристалл арашвира и предложила его магу.

— Вот, забирай! Забирай, и сквозь землю провались! Теперь ты сможешь покинуть Исар-Динны и Элисир-Расар, ибо ты получил то, что столь страстно желал.

Демон-оборотень протянул к женщине распростёртую руку и поманил её пальцами, мол, можно не робеть и не стесняться, и подходить ближе. Ирмингаут преодолела последнюю преграду, перепрыгнув через обломок арки, и ступила на прямой, длинный обелиск, на конце которого возвышался Данаарн.

Ловко добравшись до мужчины и ни разу не запнувшись, эльфийка возложила треклятую иглу Виликарты на его расслабленную ладонь. Как только Эр заполучил арашвир в свои владения, то довольно безразлично улыбнулся, а затем произнёс:

— Я не могу покинуть Исар-Динны сейчас, тебе же это известно. Или нет,