– Не знаю такого, – равнодушно сказал Сергей.

– Ты его знаешь под псевдонимом Марк Твен, – сказал Игорь и демонстративно вздохнул – мол, замучил уже, мой друг, своей непроходимой темнотой.

– Зачем мне его знать под именем Сэмюэля Клеменса, если все его знают под именем Марк Твен? – спросил Сергей. – Только чтобы повыеживаться перед девочками?

– Можно подумать, что это плохой довод, – возмутился Игорь. – Конечно, чтобы повыеживаться перед девочками.

– Так что там с Тахо? – попыталась вернуть разговор в прежнее русло Катя. – Я Твена много читала, он озеро упоминал, но я не помню, что с названием.

– Слово «тахо» на языке то ли копачей, то ли апачей, то ли пайютов означало всего-навсего «кузнечик», – объяснил Игорь. – Это любимая жратва краснокожих дикарей – суп из кузнечиков. И когда индеец Опупевший Койот впервые увидел это озеро, он заорал: «Тахо, тахо!» – имея в виду, что в эдаком озерце можно столько супца наварить из кузнечиков, что просто мама не балуйся! А у индейцев была традиция: какую первую ассоциацию вызывает некое природное явление, такое название ему и дается.

– Святая правда, – согласился Сергей. – Именно поэтому у них самолеты до сих пор называются «Едрить мою кочержку, это что за хрень по небу летит?».

– Во-во, – сказал Игорь и одобрительно посмотрел на приятеля. – Это только потом всякие дурачки, которые считают, что в индейцах может быть некая поэтика и они временами плачут просто от чувств-с, решили, что «Тахо» – это «Край озер», «Серебряное озеро», «Зеркальная гладь, в которой внучка великого Маниту стирала свои шмотки» и так далее. На самом деле это просто их любимая дикарская жратва, только и всего.

– Эх, – вздохнула Катя, – убили всю романтику.

– Ну так индейцы, – пожал плечами Игорь. – В них романтику только Фенимор Купер находил. Да и то – потому что ни одного индейца не видел живьем ни разу в жизни, зато заработал на «благородных краснокожих» огромные денежки.

– А я в детстве любил читать про индейцев, – признался Сергей.

– В детстве все любили сказки, – заметил Игорь. – Даже я, помнится, плакал над несчастной судьбой одинокой пожилой женщины, живущей в лесной избушке.

– Это над Бабой-ягой, что ли?

– Над ей, родимой. Не напоминай мне, не напоминай, – рассердился Игорь, – а то я опять расстроюсь.

– Вот он, ваш супец, – сказала Кира, прерывая их разговор. – Любуйтесь.

Машина действительно выехала к озеру. Игорь быстро нашел небольшую площадку, где можно было остановиться, и компания вышла полюбоваться на «супец».

Озеро Тахо было не особенно большим – противоположный берег, казалось, находится не слишком далеко, – однако впечатление производило просто замечательное. Особую прелесть этому месту придавало то, что все вокруг находилось в полной гармонии. Внушительные заснеженные горы, окружающие озеро, спокойная гладь воды, здоровенные валуны, сосны и кусты – в этом месте так и хотелось просто помолчать.

– Вот место, – вздохнул Игорь, – где хочется просто помолчать.

– Игоречку хочется просто помолчать, – вытаращил глаза Сергей. – Не бывает такого. Все, я хочу здесь поселиться!

– Э-ге-ге-ге-гей! – вдруг заорал Игорь так, что его было слышно аж в Сакраменто.

– Гей, гей, гей, – откликнулись заснеженные горы.

– Кому не спится в ночь глухую?!! – снова заорал Игорь.

Горы откликнулись соответствующим образом.

– Офигеть, – удивился Сергей. – Детсадовские развлечения. Что это с тобой, дорогой друг? Что за инфантилизм? Ты еще сказочку про черный троллейбус расскажи.

– А что за сказочка про черный троллейбус? – заинтересовалась Кира. – Я не слышала.

– Да какая же это сказочка? – удивился Игорь. – Это же реальная история, все знают.

– О господи, – вздохнул Сергей.

– В одном городе, – начал Игорь, – была самая обычная троллейбусная линия. По которой ходили самые обычные троллейбусы. И вот как-то раз девушка по имени Лена шла по ночному городу к троллейбусной остановке. Она шла-шла и вдруг заметила, что улица вокруг нее сильно изменилась. Исчезли гопники, пропала наглая молодежь, пьющая пиво по подворотням, и к ней за десять минут ходьбы никто ни разу так и не пристал. Никто даже не присвистнул, вот до чего дошло. Добрела Лена до троллейбусной остановки и вдруг видит – едет черный-пречерный троллейбус. У него все было черное – кузов и даже стекла. Подъехал он к остановке и открыл двери. Лена, конечно, забоялась заходить туда, но черный троллейбус обладал способностью заманивать всех внутрь – никто не мог устоять. И тогда Лена, как в тумане, шагнула внутрь троллейбуса. Там было темно, но кресло водителя было освещено, и Лена увидела, что в кресле сидит черноволосый молодой человек. «Скажите, молодой человек, – спросила Лена, – а почему у вашего троллейбуса все стекла – черные?» Молодой человек захохотал и прокричал: «А патамушта они ЗАТАНИРАВАННЫЕ, поэл?» С этими словами он закрыл двери – и черный троллейбус рванулся в ночную даль. Больше девушку Лену никто никогда не видел.

– И куда в результате Лена попала? – спросила Кира. – Ее судьба волнует зрителей.

– Да понятно куда, – хмыкнул Игорь. – В ресторан она попала – кушать шашлык-машлык, лобио-мобио. Это ведь был гипноз, мираж. Не было никакого черного троллейбуса. Это была обычная тонированная девятка «Жигулей» с Гагиком за рулем. Лена вышла за него замуж, и они уехали в солнечный Ереван навстречу своему счастью. А легенда о черном троллейбусе и несчастной девушке Лене еще долго циркулировала по городу. Многие девушки потом пытались найти этот черный троллейбус, но у них ничего так и не получилось.

– Душещипательная история, – вздохнула Кира.

– А главное – поучительная, – заметил Сергей. – Ну что, так и будем здесь торчать или все-таки куда-нибудь поедем?

– Давайте повыше заберемся, – предложил Игорь. – Там всякие горнолыжные курорты начинаются. Полюбуемся на лыжников.

Поскольку никто не возражал, компания забралась в машину и отправилась вверх на гору, повинуясь указателям. Через некоторое время они действительно доехали до самого настоящего лыжного курорта: гостинички, ресторанчики, подъемники, лыжные трассы, спускающиеся с гор, и все такое. Вокруг все было в снегу, и компании пришлось срочно бежать в первый попавшийся ресторанчик, чтобы пообедать и выпить горячего глинтвейна «для сугрева».

За обедом они вдруг вспомнили, что это, скорее всего, последний их совместный вдумчивый обед за эту поездку – завтра предстояло отправляться в Сан-Франциско. Поэтому они что-то засиделись за столом и только через пару часов сообразили, что сейчас – январь, дни короткие, а они даже толком не покатались вдоль озера.

После этого компания рванула к машине, и они на приличной скорости помчались кататься по берегу, стараясь успеть насладиться видами.

– Вот носимся-то, вот носимся, – пробурчал Сергей, которого Игорь в этот день ни разу за руль так и не пустил. – Что тут можно увидеть с такой скоростью? Мы даже ни разу сфотографировать не остановились.