В те времена, когда руководили людьми прадедовские обычаи, межевые границы подчинялись особым правилам и определялись совершенно иными способами.

До времени изобретения мензул и астролябий оставались еще целые века впереди, а для измерения земельных имуществ не существовало никакой определенной единицы. Говорили и писали в актах: «По туль и владѣнiе, куда топоръ и соха ходили» или по-другому: «По ка мѣста плугъ и соха ходили». Каждый брал на свою долю столько земли, насколько хватало у него сил для обработки ее. Стало быть, земля, никем не занятая в ту пору, измерялась личными трудами и силами первых насельников. На общинных землях, где каждый владелец участка ежегодно сменялся, способ определения границ временного владения сопровождался особенными оригинальными приемами, в обеспечение общего права и в подкрепление коренного народного неписаного закона. Такой прием еще можно наблюдать в особенно яркой картине на землях Уральского казачьего войска, живущего до сих пор строгим общинным строем, как и указано было в первой статье. Туман, застилавший грани владений, давно уже рассеялся перед планшетом съемщика, перед вехой и цепью межевщика-землемера. Теперь положен конец прежним захватам сильных и возникшей неугомонной борьбе между куренями рядовых казаков и хуторами влиятельных или богатых чиновников. Прекратились неурядицы, жалобы и иски – это неизбежное зло между соседями нынешними и шабрами старинными.

Конечно, в те стародавние времена эти споры и тяжбы, доходившие на полевых рубежах до драк, увечий и даже убийств, возбуждались неясностью межевых знаков. Это продолжалось даже и в то время, когда появились записи в актах, принявших народные термины на корне их происхождения в живом языке: рубежей – от рубить (резы на деревьях) и граней – от гранить (насекать) знаки на камнях и других твердых предметах. Ни в одном из актов нет ни одной черты, по которой можно было бы теперь выразить в цифрах величину чьего-либо владения. Немного также поправили дело и попытки правительственной власти, учреждавшей меженины (размежевания), которая сочинила так называемые разводные или разъезжие грамоты и писцовые книги, в величайшем множестве сохранившиеся в наших архивах. Принимались за признаки границ такие урочища, которые истреблялись временем: сгнивала береза и иное зарубленное межевым знаком дерево, рассыпался курган, размывался дождями вал, засорялись и самые русла речек переменяли направление, исчезали ямы и рвы и т. д. Межи западали, как выражались и в давнюю старину, как говорят и в настоящее трудное время. Алчность поземельного соседа всегда стояла настороже и, при оплошке и ослаблении бдительности соперников, являлась во всеоружии захватов, готовая и на насилие, и на открытый бой. Вековечная пословица оправдывалась в лицах: «Межи да грани, ссоры да брани». Обозначалась беспокойная чересполосица.

Где земля представляла особые удобства жизни, там межевые споры были бесконечны: потребность в земле вынуждала одних жителей входить в те участки, которые сосед отвел для своих занятий, признавал своей принадлежностью и засчитывал давность пользования и владения. Соседи, работавшие рядом межа óб межу, грани свои перепахивали и, впахавшись в чужое, обыкновенно защищались тем, что межи де запали, то есть изгладились. Те и другие хозяева доказывали свое право на спорный участок, опираясь на живое фактическое обладание им, обеспеченное приложением личного труда или затратой денежного капитала. Чем пособляли спорным делам?

Полюбовно устраивались такими способами: оба соперника выходили на спорный участок и предъявляли доказательства давнего владения. Чтобы спокойно владеть дальше вперед на неопределенное время, ставили метки, зарубали условные знаки на деревьях, отмечали особенно приметные и выдающиеся места и т. д. Выходило так, что межа шла с каменя на вяз, а на вязу граница (резь) крест; да со логу долом прямо через поперек бору к грановитой сосне, то есть порезанной знаками крестика, очка, угла, квадратика и т. п.

Когда колебалась в доказательствах одна сторона и осиливала ее противная более вескими данными, а сладу и мировой все-таки не было, отыскивали, приводили на межи знахаря, вполне доверяясь его свидетельству и решению. Этот знахорь (назывался так старинными актами) не был, по нынешнему нашему распространенному понятию, колдуном, умеющим портить и править людей, шептать и заговаривать. Старинный знахорь актов являлся просто знающим, опытным лицом, убеленным сединами, отягченным обилием лет и пользующимся всеобщим уважением как человек, сведущий и опытный во всяких деревенских делах и задачах и, наверно, в детских годах сечённый вместе с товарищами вблизи или на этих самых межах. Доверие к ним народа выразилось в одном акте в такой общепринятой формуле: «Доселѣ была моей пожнѣ межа по та мѣста, а нынѣ по та мѣста, по ка мѣста отведутъ, какъ отвести подыметъ думу знахорей». Отводили земельные угодья знахори. Обе спорящие стороны оставались довольными, а велось таким образом, несомненно, исстари, с тех времен, когда существовало между нашими предками нетронутое язычество и первобытная форма отношений. Вот она какова в цельном и образном виде по старинному юридическому акту.

Встал судья из митропольчих посланцев на пожне, на наволоке реки Шексны, в лугах, и говорил ответчику:

– Ты, Левонтей, перекосил государя моего митрополита пожню ту, на коей стоишь. Отвечай!

– Я ту пожню косил, а меж не ведаю. Ее заложил у меня в деньгах Сысой, а указал, господине, ее косити по та местá, чего на мне ищут, – говорил Левонтей.

Отвечал Сысой:

– То, господине, пожня моя, а и`но вели повести знахорем, а у меня той пожне разводных (мировых) знахорей нет.

Спрашивает судья:

– Кто у вас знахорей есть на разводные межи?

– Есть у меня старожильцы – люди добрые. Те знахори стоят перед тобою, – оправдывался Сысой.

Этим свидетелям говорил судья:

– Скажите, браты, нам право: знаете ли, куды той пожне митрополиче с Сысоевой пожнею межа? Поведите нас по меже!

Знахори отвечали:

– Знаем, господине: пойдите за нами, а мы тебя по меже поведем.

И под леса повели они судью от березы к трем дубкам, стоявшим середь пожни, а отсюда по берегам к виловатой (развилистой) ветле, по самые рассохи (разрезы, где слились под острым углом две речки, по подобию развилин матушки-сохи Андреевны).

– Вот здесь межа митрополичья с Сысоевой.

Сысой сказал последнее слово:

– Знахорей у меня нет: дума этих свидетелей подымет (то есть, полагаясь на их совесть, верю им и вполне соглашаюсь с их указанием и вашим решением).

Во времена христианства в спорах о межах прибегали к образу Пречистыя. Когда соглашались на такой способ, один старожил брал образ Богоматери, ставил его себе на голову и, в сопровождении прочих знахорей, шел по меже от дуба, на котором намечен был знак. Пошел немного до стопняка, повернул направо, а когда