Лансинг ответил 14 (27) июня, что Госдеп внимательно изучает предложение. Между тем Маккормик, Бертон и сам Рут потратили 30 тысяч долларов из собственных средств на пропаганду. Речь Рута была опубликована тиражом в миллион экземпляров, выступления президента Вильсона — полумиллионным тиражом[1514]. Они действительно полагали, что это изменит сознание россиян. С тем делегация и покинула Петроград 26 июня (9 июля). Большинство граждан России так и не узнали о ее пребывании в стране.

Дополнительный доклад миссии Рута в Госдеп — «Планы американского сотрудничества в целях сохранения и укрепления морального состояния гражданского населения и армии России» — предлагал создать агентство для продвижения американской информации в российские газеты, оказать финансовую поддержку правильным российским СМИ, печатать пропагандистские брошюры, листовки, плакаты, показывать американское кино, готовить кадры агитаторов. И так далее. Вильсон попросил оценить программу опытного журналиста Крила, который ее в принципе одобрил, предложив заметно сократить бюджет[1515].

Но и безотносительно решений высшего руководства в России разворачивалась западная пропагандистская сеть. «Наш план пропагандистской работы предусматривал передвижное кино, его возглавлял полковник Бромхэд, будущий председатель британской фирмы Гомонт, — свидетельствовал Локкарт. — Ему было поручено сагитировать русских на войну при помощи демонстрации фильмов о ходе войны на Западном фронте. Можно легко себе представить эффект этих военных фильмов на дезорганизованную русскую армию, понятно, что они только увеличили число дезертиров»[1516].

Но было еще одно — секретное — послание от Рута, в котором речь шла о «создании в России широкой агентурной сети во главе с надежным и думающим резидентом, которая поставляла бы союзникам оперативную информацию и могла наладить эффективную «контрпропаганду» в пользу союзников. Разведывательную сеть было решено создать вместе с англичанами, которые располагали гораздо более сильными агентурными позициями в России. «В США в курсе дела были Вильсон, Хауз, Полк; Лансинг, судя по всему, в известность поставлен не был… Англичане и американцы предложили быть резидентом известному писателю Сомерсету Моэму, пытливо изучавшему далекую страну и ее культуру по произведениям писателей и согласившемуся отправиться в страну Толстого, Достоевского и Чехова с секретной миссией. Официальным «прикрытием» стала версия написания книги о русской революции… По замыслу организаторов операции С. Моэм должен был работать в России, опираясь на поддержку группы из нескольких чехов и словаков… Летом чехи и словаки сами предложили услуги американскому правительству для разведывательной и пропагандистской работы в России. В июне 1917 г. был образован «Комитет американских граждан славянской национальности для России»[1517].

Одновременно с делегацией Рута в России находилась и миссия Джона Стивенса, посланная Вильсоном для оказания помощи России в поддержании в работоспособном состоянии железных дорог. Группа Стивенса, состоявшая из инженеров, железнодорожных специалистов, переводчиков, прибыла во Владивосток и сразу приступила к инспектированию Транссиба. Стивенс доехал до Петрограда 30 мая и вступил в общение с чиновниками Минтранса. Он возмущался бюрократами, сидевшими «в прекрасных апартаментах, решавших самые важные вопросы медленно, рутинно, без учета динамичных обстоятельств военного времени». Те, в свою очередь, жаловались на срывы поставок из США подвижного состава. Стивенс подтверждал, что отправка заказанных еще до Февральской революции 375 паровозов должна была начаться еще в апреле 1917-го. Однако к июню было произведено только 150, и ни один из них не был отправлен — из-за нехватки тоннажа. По поводу сроков поставки хоть одного паровоза Стивенс хранил полное молчание. Зато он с удовлетворением воспринял дополнительный заказ российской стороны на 500 локомотивов и 10 тысяч вагонов. Для их приобретения Стивенс предлагал Вашингтону предоставить России заем в 375 млн долл., а также построить во Владивостоке мастерские для сборки поступающих — когда-то — американских паровозов.

Россия пыталась быть не только объектом, но и субъектом международных отношений. В середине июня «во Францию возвратился Тома с посланием к Рибо, в котором выражалась просьба о созыве конференции союзников с целью «представить на пересмотр соглашения, касающиеся окончательных целей войны». Реакции не было. Одновременно Керенский «пытался окольными путями связаться с президентом Вильсоном и просить его вступить в Россию в споре с союзниками относительно целей войны». Реакции не было.

В то время как в Россию заехали американские миссии, в США заехала российская — во главе с товарищем министра промышленности и торговли, профессором-гидравликом Борисом Александровичем Бахметьевым, который одновременно намечался на должность поста в Вашингтоне. «Соединенные Штаты уже предоставили крупный кредит на закупку военной техники, и приблизительно сорок пять человек из составлявших делегацию были торговые посредники, технические и финансовые специалисты, представители армии и флота, которые должны были эффективно распределить полученные средства и те, на которые рассчитывали в будущем». Делегация через Владивосток прибыла в Сиэтл 2 (15) июня и поездом отправилась в Вашингтон, где их радушно встречал Лансинг. Миссию возили по городу, где ее радостно приветствовали. На следующий день Бахметьева принял Вильсон, подчеркнувший в сообщении для прессы общность целей двух стран. 10 (23) июня Бахметьев сорвал бурные аплодисменты в палате представителей, а через три дня — в сенате, с негодованием отвергнув даже саму мысль о сепаратном мире. Обе палаты конгресса приняли резолюцию, в которой выразили «серьезную надежду конгресса, что демократия и самоопределение принесут народу России то огромное процветание, прогресс и свободу, которые они принесли американскому народу». 22 июня (5 июля) Бахметьев вручил Вильсону верительные грамоты.

Затем делегация направилась в Нью-Йорк, где ее осыпали конфетти и серпантином. Речи посла в Центральном парке, в Медисон-сквер-гарден, Карнеги-холл, проникнутые оптимизмом и патриотизмом, вызывали неизменный успех. Гораздо менее публичной была поездка в США адмирала Колчака, куда он прибыл по приглашению адмирала Гленнона, когда у самого Колчака появилось свободное время. «Предложение главным образом было жестом доброй воли с неопределенной мыслью использовать знания и опыт Колчака в американской морской экспедиции за овладение турецкими проливами»[1518]. Колчак подтвердит, что американские представители вели с ним секретные разговоры о том, что «в Америке существует предположение предпринять активные действия американского флота в Средиземном море против турок и Дарданелл»[1519].