— Так точно.

— Мне нужен смотритель в загородный гостевой домик. Трудоустройство официальное. Зарплата небольшая, но с бесплатным проживанием. Вадим обозначил ваши трудности с жильём. Что скажете?

— Я согласен, Леонид Юрьевич.

— Предупреждаю насчёт трудовой дисциплины. Вы будете приняты с испытательным сроком. Всё понятно? Тогда идите в отдел кадров, пишите заявление. Вадим отвезёт вас на объект, всё там покажет и проинструктирует. Удачи!

Накануне Савельев пробил Соколовского протеже через начмила.

— Мужик порядочный, но невезучий, — аттестовал бывшего подчинённого Сомов. — Жена выгнала, работу потерял, скитался где-то, долгов по алиментам нахомутал немерено. Помоги мужику, Лёня. Мне кажется, с учётом последних событий, Маштаков — тот, кто тебе нужен. Чуть чего, он в кусты не спрячется. Но построже с ним. Баловать не позволяй. Пить ему нельзя совсем…

… Инспектор отдела кадров с огромным сомнением отнеслась к человеку, у которого крайняя запись в трудовой книжке датировалась августом 2001 года.

Формулировки на последней странице были, как на подбор! Из воинской части Маштакова М.Н. уволили за нарушение контракта. Ранее он был изгнан из милиции за совершение проступка, несовместимого с требованиями, предъявляемыми к нравственным качествам сотрудника органов внутренних дел. В промежутке занимал «престижную» должность ночного сторожа в парке экскаваторного завода.

Чтобы выудить трудовую из штаба артполка, Михе пришлось поприседать перед вояками.

Новёхонький паспорт соискателя хрустел и пахнул типографией, однако не имел штампика регистрации. Ещё хуже обстояло дело с военным билетом.

— Потерял, — Маштаков склонил повинную голову.

— У меня, конечно, распоряжение Леонида Юрьевича, — кадровичка норовисто тряхнула роскошной вороной гривой. — Но мне проблем не надо. Меня трудовая инспекция проверяет и прокуратура. За такие нарушения меня к административной ответственности привлекут. Как военнообязанный, вы подлежите постановке на соответствующий учёт, товарищ Маштаков. Так что, восстанавливайте воен-ник. И с пропиской решайте. Сроку вам две недели. Не уложитесь, пеняйте на себя.

— Лена Анатольевна, спасибочки, — Соколов сунул под пухлый локоть женщины шоколадку. — Всё сделаем, как вы велите.

Способностей к кабинетному политесу прежде за Вадиком также не замечалось. Получается, человек переродился.

— Видал, какой хаер[360] у Ленухи? — зашептал «новорожденный», когда они покинули отдел кадров. — Она голову лошадиным шампунем моет, поэтому волосня у ней такая густая. Хочу, ёхарный бабай, проверить, внизу такая же?

— Судя по обручальному кольцу, тётенька замужем, — из уважения к другу Миха поддержал скабрезный разговор.

— Кому и когда это мешало? — искренне удивился Соколов.

Гостевой домик лесокомбината находился в десяти километрах от предприятия, а от города, соответственно, в тридцати. Сперва катили по трассе в сторону Нижнего Новгорода, потом свернули направо по Муромскому ходу.

Место под резиденцию было выбрано живописное, на холмистой возвышенности. Рядом лес и речка. В километре виднелась деревня.

Название «гостевой домик» не вполне подходило усадьбе, занимавшей земельный участок площадью в гектар. Дерево, как строительный материал, здесь доминировало.

Двухэтажное главное здание было возведено из оцилиндрованных брёвен. Островерхая крыша под металлочерепицей шоколадного цвета смотрелась празднично. Окна хвастались резными наличниками.

Ко всем строениям вели ровные дорожки из тротуарной плитки. Обязательный элемент подобного комплекса — русская баня — стояла на берегу облагороженного пруда. С ней соседствовала беседка, увитая зеленью. Стационарный мангал под навесом говорил о традиционных гастрономических привязанностях хозяев.

Участок был огорожен глухим высоким забором, разумеется, дощатым. Справа от ворот гараж и небольшая парковка. Слева дом для персонала, назвать который «сторожкой» не поворачивался язык.

— Якорь бросишь здесь. Комната с мебелью, кухня с посудой, удобства вплоть до душа. Цветной телек со спутниковой антенной! — Вадик перечислял условия проживания, без преувеличения, царские.

Маштаков отстал на шаг и, дабы не сглазить удачу, незаметно поплевал через левое плечо.

Калитку им открыла горничная Нина Андреевна, предупреждённая по телефону о приезде нового работника. Несмотря на годы (явно за шестьдесят), женщина отчаянно молодилась. Выбившаяся из-под косынки ядовито-рыжая прядь могла служить антирекламой краски для волос. Румяна, щедро наложенные поверх морщинистых загорелых щёк, вызывали прямую ассоциацию с советским цирком. Увядшие мочки ушей оттягивали массивные золотые серьги. Синий рабочий халат был кокетливо притален и едва прикрывал коленки.

Непонятно кому предназначалась вся эта замануха. Поздоровалась горничная едва слышно, сжав губы в суровую нитку морковного колера. Не церемонясь, забросала Маштакова вопросами.

— Семейный? Куришь? Много ли пьёшь? По праздникам? Ой ли?! Печку обучен топить? А дрова колоть умеешь? Где научился, если сам городской? В армии?

— Тёть Нин, погоди, — приструнил аборигенку Вадик. — Успеешь ещё допросить с пристрастием. Дай, я объясню Михаилу круг его обязанностей, и он в полном твоём распоряжении. А то я тороплюсь.

— Пока он на испытании, ключей от коттеджа ему не дам! — женщина оставила последнее слово за собой.

— Серьёзная бабуля, — заметил Маштаков.

— Что ты-ы! — подхватил Вадик. — Держи с ней ухо востро. Стучит, как дятел! Трёх смотрителей сожрала и не подавилась. Меня она не празднует. Я ж здесь сбоку припёка. Временщик! Пойдём, Миш, на речку, купнёмся, по дороге я тебе всё расскажу.

Тропинка оказалась узка для двоих. Оставив её в качестве разделительной полосы, приятели шагали по траве.

— Сейчас здесь тишь да гладь, — начал Соколов. — Это раньше Юрьич в домике оттягивался, как купец Кафтанов на своей заимке.

— Ми-илую, всех милую! — Миха изобразил любимого артиста Ефима Захаровича Копеляна, для которого роль в телефильме «Вечный зов» стала последней.

— Во-во, примерно так и было. Потом Юрьич развёлся и ударился в здоровый образ жизни. Прикинь, год не курит, не пьёт, диету мудрёную соблюдает… Приезжает он обычно в пятницу вечером с подругой. Ничего тёлка, только тощевата. Предупреждает Юрьич всегда заранее. Мобилу с зарядником я тебе дал. Держи под рукой. На телефоне — стоха. Бабки кончатся, бухгалтерия ещё положит. Зря не трезвонь. К приезду Юрьича тебе надо баньку протопить. Остальное Нинухина забота. Встретил голубков — ворота на засов, и сразу ныряй к себе. Глаза не мозоль. Уезжают они в субботу часов в двенадцать. Иногда шеф с компанией заваливается. Тогда тебе надо быть на подхвате. Но это теперь редко бывает. Без разрешения Савелия сюда только Фадеич может забуриться. Это зам по социалке, он на Кипре сейчас балдеет. Нормальный мужик. Большой куртаг[361] здесь устраивают на день работника леса, в третье воскресенье сентября. В том году двое суток дым коромыслом стоял. Там сценарий отработанный. Из конторы заготовщицы приезжают. Жарят-парят, накрывают столы на улице. Ты в их распоряжении. Там есть одна разведёнка клёвая, я тебя познакомлю…

Испятнанный сиреневым клевером косогор развивал инерцию, заставлял семенить, убыстряя шаг. Густой воздух казался настоянным на меду.

— За тобой охрана объекта и поддержание порядка на территории. Ну там,