– Нет. Знаю, как грустно, когда неизвестно, кто их послал, но…

Я выдыхаю. Узнав название компании, я могла бы позвонить туда и выяснить данные об отправителе, хотя уверена, что он и так мне известен. Это в стиле Клодин: красиво упакованная угроза с изысканным ароматом. Похоронные цветы? Вот уж действительно жуткое подношение. И какие я должна сделать выводы из ссылки на «честность»? Она собирается сказать мне правду – или же знает, что я лгу.

– Ты не видела название компании на борту фургона или в квитанции, когда расписывалась за доставку?

– Он не просил меня нигде расписываться, – отвечает Имоджен. – Просто сказал: «Это для Софи Гарденер», и я взяла букет.

– Что? – кричу я. – Человек тебе их вручил? Как он выглядел?

– Ой, да не знаю я! – раздраженно бросает она. – Вряд ли он был симпатичный, иначе я бы заметила.

– Скажи мне точно, что он тебе говорил, – настаиваю я, стараясь не выдать волнения.

– Он сказал: «Доставка для именинницы».

У меня мурашки бегут по спине.

– Откуда он узнал, что у меня день рождения? Ты ему разболтала?

– Не помню. Может, и да. Я сказала: «Она не очень-то этому рада», а он ответил: «Ну, жизнь только начинается в сорок лет».

У меня во рту пересыхает. Опять эта фраза, последнее, что незнакомец сказал, прежде чем вышел из спальни. Это он. Я уверена, что это он.

Я бросаюсь к окну и быстро оглядываю улицу. Там лишь припаркованные на дорожках машины и ни одного отъезжающего автомобиля. Я поворачиваюсь, устало опускаюсь на диван и сразу все понимаю. Цветы – еще одно напоминание о том, что он держит свое слово, он где-то рядом и следит за мной…

«Действуйте четко по плану, потому что я в любое время смогу вас достать и сделать…» Я едва не роняю букет.

– Осторожнее! – резко вскрикивает мама. – Посыплется пыльца и запачкает ковер. Дай-ка их мне. – Я протягиваю ей букет. – Пойду поставлю цветы в вазу. – Она направляется в кухню.

– А я займусь угощением, – произносит Имоджен, подхватывая корзинку. – У тебя есть подставка для пирожных?

Если бы я думала, что Клодин способна на такое…

– Софи!

– Нет, извини, – отвечаю я, не поднимая головы.

– Ну, ничего страшного. По-моему, тарелка тоже подойдет. – Она скрывается в кухне вслед за мамой.

Алиса подходит к дивану и усаживается рядом со мной.

– Это ведь он приходил? – шепчет она.

Я замираю и в ужасе поворачиваюсь к ней. Откуда она вообще…

– Почему ты не можешь мне все прямо сказать? Ты ведь явно с ним встречаешься. Он должен был подойти сюда, а наш приезд спутал карты.

– Алиса, приходил вовсе не Рич. Ты считаешь, если бы я крутила с ним роман, он бы мне не рассказал, что Марк запланировал на сегодня? Да он никогда бы не решился явиться сюда в день моей свадьбы!

– Если только он не задумал нечто такое, чтобы ее расстроить. Я же наблюдала за тобой – ты до смерти перепугалась. Пыталась выяснить, от кого цветы, не просто из чистого любопытства. Ты вела себя, как на задании. И как я должна тебе помогать, если ты скрываешь от меня что-то?

Может, пусть лучше верит, что она права? Возможно, безопаснее, чтобы Алиса считала, будто она сама до этого додумалась – особенно с учетом того, что этот мерзавец действительно несколько минут назад стоял на пороге моего дома и разговаривал с Имоджен? Я убеждена, что это был он. Знаю, что существует некая вероятность того, что все это – невинная проделка. Имоджен могла сказать какому-нибудь курьеру, что у меня круглая дата, а тот ответил дежурной фразой. И любой из моих друзей или подруг мог прислать мне сегодня цветы! Вдруг кто-то не сможет прийти вечером на торжество? А флористка торопилась, отвлеклась, когда собиралась написать послание на карточке, и случайно запечатала конверт, так ничего и не написав. Я тоже могу воображать невесть что по поводу того, что имеет простое и логичное объяснение.

Но я знаю, что это не так.

Сначала человек «чинит» машину. Теперь это. Он столь же реален, как и лежащее у меня в сумочке письмо.

– Я думаю, что Ричу лучше вечером вообще не приходить, – заявляет Алиса.

– Неужели?

– Я пытаюсь помочь тебе. Может, мне позвонить Лу и сказать, что ты заболела и потому свадьба отменяется? Пока она выяснит, что это вранье, будет поздно.

– Наверное, – киваю я, лишь бы ее унять. – Надо бы это обдумать.

Она вскакивает, исполненная решимости ринуться в бой, чтобы защитить свою сестру. У меня к горлу подступает комок, я протягиваю руку и сжимаю ее ладонь.

– Я люблю тебя, Алиса.

– Я тебя тоже! – откликается она. – Софи, не волнуйся, мы со всем обязательно разберемся, обещаю. – Алиса сжимает мою руку. – Подожди, вот узнаешь, куда Марк повезет тебя на медовый месяц…

– Ничего не говори! – Я пытаюсь улыбнуться сквозь навернувшиеся слезы, которые быстро смахиваю.

– Не скажу, но тебе очень понравится. – Алиса смущенно смотрит на меня. – Ну, не плачь. У меня есть кое-что для тебя. – Она лезет в карман и достает старый мобильник. – Для твоей сим-карты. Должен четко работать, я его зарядила.

Снова звонят в дверь.

– Теперь я открою, – говорит сестра и сует мне мобильник. Вскочив, она вылетает в коридор.

На сей раз это действительно женщина, прибывшая провести со мной оздоровительный сеанс. Через десять минут я уже лежу в гостиной на портативном массажном столе лицом вниз. Шторы задернуты, свет включен. Я нагишом, кроме трусиков, а бедра мне намазывают той же холодной и липкой смесью, которой покрыто мое тело. Запах у нее жуткий, и не становится легче от того, что косметолог плотно оборачивает меня во что-то похожее на облегающую пленку.

Мама и сестры спокойно сидят на диванчиках, поедая набор пирожных и ярких кексов, словно так и нужно проводить субботнее утро, пока я тихонько схожу с ума, когда у меня наконец-то выдаются пять секунд на размышления.

Неужели Клодин поставила за мной слежку? На свежую голову это представляется запредельным и нелепым, однако никакого иного объяснения я не нахожу.

– Что ты наденешь сегодня вечером? – весело звенит голос мамы. Я практически читаю ее мысли: «Видишь? Погляди, как я владею собой? Я же говорила, что у меня все получится!»

– На прошлой неделе я купила новое платье, – бормочу я в дыру в столе, глядя на ковер.

– Какое? – интересуется Имоджен.

– Черное, от «Йегера».

– Очень хорошо, – одобрительно замечает мама, а сестры хором спрашивают: – От «Йегера»?

– Господи, Софи! А ты купила в тон к нему жакет, туфли и сумочку с тиснением? – спрашивает Алиса.

– Как королева! – подхватывает Имоджен. – А вы знаете, что, когда королева хочет откуда-то уйти и вернуться во дворец, она кладет сумочку на стол? Это как бы тайный знак ее свите, что с нее хватит. А когда ей надоедает с кем-то говорить, она перекладывает сумочку в другую руку?