– Ты ее не знаешь! Она из тех, кто покупает йогуртницу, чтобы из одного нормального стаканчика йогурта сделать двенадцать совершенно несъедобных!

– Хватит, Реми. Ты десять лет прожил с этой женщиной.

– Так я же дома никогда не бывал.

– Но четырех детей сделать успел.

– Да она помешана на детях! Настоящая крольчиха! Я согласился на первого ребенка, надеясь этим спасти семью. Потом на второго, потому что мне самому не нравилось быть единственным сыном. Третий получился случайно, четвертый – тоже…

– Пора тебя медалью наградить, многодетный папаша! Ну-ка, помоги передвинуть этот шкаф!

– Тяжелый какой!… А знаешь, до чего она додумалась, когда я от нее ушел? Заделалась донором яйцеклеток! Изумительно, да? И теперь эта индюшка лопается от гордости, потому что когда-нибудь неизвестно чьи малявки родятся с половиной ее генотипа. Бедные крошки!

– Думаешь, я сюда пришла, чтобы слушать про твою жену? – возмутилась Каролина. – Еще одно слово – и будешь заканчивать обустройство своего детского лагеря в гордом одиночестве!

Каролине удалось совершенно преобразить квартиру, и полный благодарности Реми кинулся целовать волшебницу, рассыпаясь в извинениях. Она такая лапочка, она все дела ради него отложила и прикатила за рулем грузовичка, заскочив по дороге в интерьерный магазин, который держала ее подруга.

– Повезло тебе, она как раз меняла оформление и одолжила мне образцы с витрины. Кстати, не стесняйся: если тебе захочется что-то купить, она отдаст по дешевке!

Все выглядело роскошно, жеманно и стоило, должно быть, заоблачно. Драпировки из вощеного ситца, клетчатые пледы, лампы, ковры с цветочным рисунком… Каролина притащила даже несколько безвкусных картинок, которые намеревалась продать на аукционе Друо.

– По-моему, лучше не придумаешь, – усмехнулась она. – Мещанские и благопристойные до омерзения, твоя жена будет в восторге.

– Ты просто чудо! – расхохотался Реми, который в это время заканчивал приклеивать в детской фриз с корабликами.

– Ну вот, осталось прикупить кое-что по мелочам…

– Да все и так безупречно!

– Конечно, – Каролина улыбнулась, – только я подумала, что ты мог бы заработать несколько очков, потратившись на четыре одинаковые пижамки и йогуртницу.

Оформление квартиры Реми было в своем роде шедевром, бывшая жена не могла этого не признать.

– Семьдесят пять метров? Надо же, а кажется, что намного больше. Дети, осторожнее с двухъярусными кроватями! Надеюсь, ваш папа внимательно прочитал инструкцию, когда собирал их. Пижамки хорошенькие, но Пенелопа соглашается спать только в ночной рубашке…

Доротея заглянула во все углы, раздираемая восторгом и яростью: она сама всегда мечтала жить именно в такой обстановке. Сразу видно, что ко всему этому приложила руку женщина, но ведь считалось, что Реми бросил ее не ради другой. Для творчества ему необходимо было одиночество, он задыхался в атмосфере семейной жизни, – словом, обычная чушь.

– Я никогда не видела эти картины. Откуда они взялись?

– Купил у Друо.

– Ну конечно. У меня-то, с четырьмя детьми, нет ни времени, ни денег на такие развлечения!

Она сделала недовольное лицо, заговорила тоном дамы-патронессы, и ему захотелось ей врезать. Или хотя бы напомнить, что с этих четырех детей она каждый месяц имеет неплохой доход в виде пособий, алиментов и всевозможных скидок. Но вместо всего этого он чуть не расплакался, внезапно заметив ее ярко-синюю тушь. И голова закружилась… А как ей было не закружиться, если он, подобно Свану, осознавшему, что Одетта ему не нравилась и была не в его вкусе, вдруг понял, что десять из своих тридцати пяти лет отдал неизвестно чему… смутному воспоминанию о хорошенькой девушке, которую, наверное, и не любил никогда… теперь он совершенно не был уверен в том, что любил. Просто захотел Доротею, потому что другие ее хотели. А может, даже и назло родителям, теперь разве скажешь. Его тогдашнее упрямство обернулось грудой тюля и горой печений, но это была лишь прелюдия к четырем крестинам, с каждым разом всё менее веселым. И сегодня он шатается под тяжестью четырех легоньких жизней, горюя о навеки утраченной беззаботности и о том, что наворотил, поспешно приняв решение, а потом – слишком долго не осмеливаясь все разрушить.

Доротея неверно истолковала его жалостный вид.

– Послушай, Реми, – сказала она тоном, который прямо-таки чудеса творил, когда кто-то из малышей капризничал, не желая садиться на горшок, – двери для тебя открыты. Если ты решишь вернуться, я готова все забыть, мне ведь – лишь бы дети были счастливы. Со временем я даже смогла бы тебя простить, если бы, конечно, ты согласился пройти курс семейной психотерапии…

– Перестань, Доротея! Я не заслуживаю такой жены, как ты. Ну, дети, скажите маме до свиданья. В котором часу их привезти?

– Ну как, успешно сдал экзамен? – спросила Каролина.

– Более чем, я на такое даже и не рассчитывал! На Доротею мои старания произвели оглушительное впечатление, и она предложила, что сама приедет за детьми. Ты просто не поверишь – мы даже поужинали все вшестером у меня, совсем посемейному!

– До чего умилительная картинка! – усмехнулась Каролина, которой, по большому счету, было все равно.

– А зачем мне с ней воевать! – оправдывался Реми. – По крайней мере, пока нет решения о разводе…

– Надеюсь, ты угостил их на славу!

– А как же, дорогая! Все заказал готовое. И подумай только, моя бывшая до того растрогалась, что забыла стребовать с меня пособие, хотя я и так уже на три дня его задержал.

– Ничего хорошего в этом не вижу, плохой знак!

– Что ж тут плохого? Значит, ее сейчас не только деньги интересуют, и мне от этого куда легче. Ей хочется, чтобы мы остались дружной парой родителей. Из любви к нашим детям.

– Ой, перестань, это слишком прекрасно! Ты меня до слез доведешь!

Уложив детей, Доротея перенесла на стол вещи, которые Реми купил для них в эти выходные. Придвинув поближе альбом для рисования и стаканчик с карандашами, она почувствовала в душе творческое горение – в точности как в те часы, когда вела занятия. Выбрала розовый фломастер и своим округлым почерком составила по памяти опись, начав с картин. Гостиная, спальня, кухня… Да-да, когда настало время убирать со стола, она предложила свою помощь, а заодно внимательно изучила кухню. И ох как обзавидовалась на йогуртницу последней модели. Жалко, сфотографировать ничего не могла, зато что была за радость выудить из мусорного ведра счет за доставленную на дом еду. Теперь, пришпилив его к описи, она была на седьмом небе. Однако работа еще не закончена. Выбрав для каждой комнаты свой цвет, она зарисовала все, что сумела запомнить. Вот хорошо бы, если бы она могла приклеить рядом образчики тканей и хоть на мгновение вообразить себя художником по интерьерам! Да-да, она с удовольствием бы занялась этим ремеслом!