– Может, все-таки объяснишь, отчего он со мной не сотворил никакого чуда?

– Погоди, – выставил ладонь Мейер. – Вот скажи, когда ты его начал носить?

– Я это специально отметил на календаре, – ответил Клинг.

Оба детектива сидели в самом углу инструктажной рядом с клеткой для преступников: Берт – на деревянном стуле за своим столом, Мейер примостился на краешке столешницы. Стол был вплотную придвинут к стене, завешанной разными бумагами. Чего тут только не было! И листовки, и уведомления о новых правилах и предписаниях, и график дежурств на следующий год, в котором были расписаны дневные и ночные смены, а также дни отдыха для всех шести групп детективов, работавших в участке. Имелась там и карикатура, вырезанная из полицейского журнала, на который был подписан каждый страж закона, и бумажка с несколькими телефонами потерпевших, с которыми Клинг рассчитывал связаться до окончания своего дежурства, и фотография Синди Форрест, которую он собирался убрать с глаз долой, и несколько фотопортретов разыскиваемых преступников, значительно уступавших по своим внешним данным бывшей девушке Клинга. Под всем этим ворохом бумаг и был погребен календарь. Чтобы до него добраться, Берту пришлось снять объявление о ежегодной новогодней вечеринке, организованной силами полицейского профсоюза.

– Вот, – торжествующе промолвил Клинг, – ты дал мне браслет первого декабря.

– А сегодня у нас что? – осведомился Мейер.

– Сегодня уже шестнадцатое.

– Откуда ты знаешь, что я дал его тебе именно первого?

– Так вот же написано в календаре. – Берт потыкал пальцем. – «МДБ». Это значит: «Мейер дал браслет».

– Ладно, – склонил голову Мейер, – получается, сегодня ровно две недели. И чего ты хочешь? Я же ясно тебе сказал: браслет начнет действовать через две недели. То есть после того, как они пройдут.

– Ты сказал, что он подействует через десять дней, – упрямо возразил Клинг.

– Нет, я сказал: через две недели.

– Пусть так, эти две недели уже прошли.

– Слушай, Берт, – вздохнул Мейер, – этот браслет творит чудеса. Он может вылечить все что угодно, от артрита до…

– Так почему же он на мне не срабатывает?!

– А чего ты хочешь? – развел руками Мейер. – Чуда?

В записной книжке с алфавитным списком, принадлежавшей Саре Флетчер, не нашлось ничего особо интересного. У покойной был хороший почерк. Все фамилии, адреса и номера телефонов были аккуратно записаны, и их не составляло труда разобрать. Даже когда миссис Флетчер вычеркивала старый телефонный номер, прежде чем под ним вписать новый, она обходилась одной-единственной уверенной чертой. Пролистнув книжку, Карелла обнаружил, что подавляющее большинство знакомых Сары представляли собой семейные пары (например, на страницах значилось: «Чак и Нэнси Бентон», «Гарольд и Мэри Спендер», «Джордж и Айна Гроссман» и т. д.). Некоторые телефоны принадлежали подругам, некоторые – местным лавочникам и обслуживающему персоналу. Стивен наткнулся на телефоны зубного врача, парикмахера, нескольких докторов и парочки-другой ресторанов, расположенных как в городской черте, так и за рекой. Записная книжка была скучной до зевоты, которая у Кареллы тотчас прошла, стоило детективу добраться до раздела «Для заметок», расположенного в самом ее конце.

– У меня до сих пор болит плечо, – пожаловался Клинг. – И к этому мне больше добавить нечего. Хорошо, что в последнее время я не попадал в перестрелки, а то бы просто не смог вытащить револьвер.

– Да когда ты в последний раз в перестрелку попадал-то? – прищурился Мейер.

– Да у меня вся жизнь как одна сплошная перестрелка, – осклабился Клинг.

Под коротким заголовком «Для заметок» значилось пять имен, адресов и телефонных номеров, записанных аккуратным почерком Сары. Все пять имен принадлежали мужчинам. Со всей очевидностью можно было заключить, что записи Сара сделала в разное время: в одних случаях она для этого пользовалась карандашом, а в других – чернилами. За каждой записью в скобочках следовали странные сокращения, выполненные разноцветными фломастерами.

Если уж Карелла и «обожал» что-то больше всего на свете, так это шифры. Он им сильно радовался – совсем как краснухе у своих детей.

Тяжело вздохнув, Стив выдвинул ящик стола и достал оттуда телефонный справочник. Стоило ему приступить к поиску адреса первого мужчины из списка Сары, как Клинг произнес:

– Некоторые не могут остановиться даже после того, как дело раскрыто.

– Ты о ком? – поинтересовался Мейер.

– О некоторых особо въедливых ребятах, – ответил Берт.

Карелла пропустил колкости мимо ушей. Адреса Эндрю Харта в телефонном справочнике и в записной книжке Сары совпадали. Стив открыл справочник в самом конце.

– Знавал я одного такого въедливого легавого, – промолвил Мейер и подмигнул.

– Слушай, расскажи. – Клинг подмигнул в ответ.

– Патрулировал он как-то улицы в Беттауне, – начал Мейер. – Кстати сказать, дело происходило года три-четыре назад. Тогда тоже была зима, день выдался студеный, ветреный – совсем как сегодня. Тот полицейский был человеком въедливым. Не позволял себе поблажек. Патрулировал строго по уставу: ни тебе чашечку кофе пропустить, ни рюмку горячительного.

– Надо же, какой человек несгибаемый, – осклабился Клинг.

Карелла тем временем отыскал адрес Майкла Торнтона – второго мужчины из списка Сары. Он тоже совпадал с адресом в записной книжке.

– Несгибаемый? – переспросил Мейер. – Ну, можно сказать и так. Только еще и очень въедливый. Я уже говорил, что день выдался холодным?

– Да, вроде говорил, – ответил Клинг.

– Так вот, – продолжил Мейер, – несмотря на мороз, одна очень хорошенькая дамочка с роскошной фигурой отправилась купаться в реке. Она купалась каждый день в любую погоду – хоть тебе дождь, хоть солнце, хоть снег, хоть град. Кстати, я сказал, что у нее были огромные сиськи?

– Вроде да.

Карелла все листал телефонный справочник, сверяя фамилии и адреса.