– Вот это разговор! – обрадовался царевич, переворачивая золотой кубок, который держал в руке. – Как странно… Не осталось ни капли. Я все выпил! Впрочем, это не страшно. В подвале дворца полно бочек с хеттским вином, и если бы кто-то из вас выкатил одну…

– Знаешь ли, Сен-Амон, – ответил Оргор. Мы бы и рады составить тебе компанию, но времени нет.

– Нет времени для хеттского вина? – возмутился пьяный царевич. – Послушайте меня, и вы измените свое мнение. Я выпиваю в день не меньше десяти кубков. После пятого превращаюсь в шмеля и кружу над этими цветами. После восьмого – становлюсь обезьяной и прыгаю по деревьям так ловко, что настоящие обезьяны мне завидуют! Помогите несчастному Сен-Амону не стать вновь человеком. Вино у меня закончилось, и совершенно нет сил выкатить из подвала бочку.

– Ладно, – вздохнул Оргор. – Показывай, где твой подвал.

Выписывая между деревьями замысловатые кривые, царевич привел Оргора к каменным ступеням, которые спускались к деревянной двери.

– Вино там! Отличное хеттское вино!

Оргор вместе с царевичем спустился вниз, распахнул дверь и заглянул в подвал.

– Я не вижу ни одной бочки…

– Выпили! – завопил царевич, толкая Оргора в спину ногой. – Проклятые скоты! Не оставили своему царевичу ни капли!

Ошарашенный Оргор плюхнулся на земляной пол подвала. Дверь с треском захлопнулась.

– Я обезьяна! – донеслось снаружи. – Я прыгаю по деревьям! Йо-хо-хо! Попробуй, догони меня!

– Сейчас попробую! – ответил царевичу рассерженный голос Ахмеда. – И тогда за свои пьяные выходки ты познакомишься с моей палицей!

Оргор встал, подошел к двери и грохнул по ней кулаком. Та даже не шелохнулась. Оставалось только ждать, пока Байсан разберется с царевичем-пьяницей. Оргор уселся на земляной пол и прислушался к тому, что выкрикивал Сен-Амон.

– Я шмель! – орал во все горло царевич. – Разве это плохо? Разве за это надо убивать? Я пристрастился к отравленному зелью в девять лет! Сначала отец исключил меня из списка наследников, заявив, что обезьяна не может наследовать трон, а потом мой родной брат подослал ко мне убийцу! Бедной обезьяне, которая кроме хеттского вина ничего в жизни не хотела, пронзили сердце кинжалом! А сейчас ты размахиваешь своей палицей, пытаясь убить меня во второй раз! Йо-хо-хо! Попробуй догони!

Раздался громкий хруст ветвей и грохот падающего тела. Через минуту послышались шаги. Дверь распахнулась. На пороге стоял растерянный Ахмед.

– Я швырнул в царевича палицу. Он упал, но как только коснулся земли, исчез. Что происходит, Оргор?

– Кто-то или что-то пытается помешать нам добраться до Раззака, – проговорил Оргор. – Сначала пирамида и мумия, потом сумасшедший царевич. Ума не приложу, что будет дальше!

Как только друзья вошли под своды дворца, его стены сделались прозрачными, словно стекло. По колоннам, аркам и стрельчатым окнам пробежала волна дрожи – и все исчезло. Оргор и Ахмед стояли на Дороге Кобры, которая была абсолютно пустой.

– Вот тебе и дворец, – усмехнулся Байсан. – В Тагуле может оказаться миражом даже то, по чему стучишь кулаком.

– Я смертельно устал, – вздохнул Оргор. – После все этих приключений так хочется просто прилечь на дорогу и уснуть. Сомкнуть глаза хотя бы на полчаса.

– Так что нам мешает сделать привал? Отшагали мы немало. Имеем полное право отдохнуть.

– Тихо, Ахмед, – прошептал Оргор. – Мне кажется, что отдых придется отложить.

Друзья прислушались и различили мерные удары.

– Кузница? – удивленно вскинул брови Ахмед.

– Вряд ли. Так стучат по камню. – Оргор сжал рукоятку кинжала. – Почему стоим на месте и гадаем? Давай посмотрим.

Оказалось, что Дорога Кобры приготовила путешественникам новый сюрприз. Она резко обрывалась глубоким ущельем, на дне которого изможденный старик в набедренной повязке долбил мотыгой камни.

– Придется спуститься, – вздохнул Оргор. – Не вижу другого способа перебраться на ту сторону.

Упираясь ногами в выступы скалы, друзья добрались до дна. Увлеченный своей работой старик заметил их только после того, как Байсан специально столкнул ногой булыжник.

Реакция старика поразила Оргора. Он упал на колени и принялся биться головой о каменистую почву.

– О, отец нищему, муж вдове, кров не имеющему матери! Дозволь мне возглашать имя твое, как возглашают закон в стране! Снизойди к словам уст моих! Выслушай и учини справедливость, о благороднейший из благородных!

– Отец, – смутился Оргор. – Ты меня с кем-то путаешь!

– Разве? – Старик поднял на Оргора блеклые глаза. – Разве ты не воин славного фараона Рамзеса Великого?

– Нет. Мы обычные люди. Так что можешь встать с колен.

– Камни лучше долбить мотыгой, чем головой, – поддержал Ахмед.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Просто идем по своим делам.

– И вы не станете заваливать канал, который я рыл столько лет?

– Странные, папаша, у тебя мысли. – Байсан уселся на камень и прислонил к нему свою палицу. – Почему ты решил, что мы должны заваливать твой канал? Нам что, больше делать нечего?

– Постой, Ахмед, – остановил разглагольствования друга Оргор. Он начал понимать, что Тагула рисует им картины прошлого. – Что случилось с твоим каналом, отец?

– Я – раб. Родился рабом и дети мои должны были стать рабами, но хозяин обещал мне свободу, если я пророю канал в лощину, расположенную у его дома. Много лет я рыл этот канал. Он был почти готов, когда Рамзес Великий двинул свои войска на ассирийцев. Один из полков шел по тому каменному уступу. – Старик поднял худую руку, указывая на дорогу, вившуюся над ущельем. – Проходившим войскам не было никакого дела до меня и моего канала, но тут дорогу перебежали два священных скарабея. Боясь раздавить их, воины приняли решение свернуть с дороги…

– Дураки! – воскликнул Ахмед.

– Поскольку искать другого пути они не хотели, то приняли решение завалить вырытый мною канал… Вот опять, взгляните!

Оргор и Ахмед посмотрели на каменный уступ и увидели скарабеев, кативших свои глиняные шарики.

– Так всегда, – вздохнул старый раб. – Едва я заканчиваю канал, как на дороге появляются священные жуки, а вскоре подходит войско фараона и заваливает мой канал камнями. О боги, позвольте мне умереть и не дайте вновь родиться в полях Осириса рабом!

– Раздавить жуков! – воскликнул Байсан. – Я не боюсь того, что здесь они считаются святыми!

– Тише, тише, о славный воин, – залепетал старик. – Я знал тех, кто не боялся не только скарабеев, но и царских гробниц. Вот только никто из этих людей оттуда не возвращался…

Оргор с подозрением взглянул на старика. Ему показалось, что голос раба звучит насмешливо. Однако изможденный тяжелой работой раб оставался просто стариком: бесконечно уставшим и печальным.