Однажды, после двух лет жалоб, мама сказала: «Ладно, так и быть. Давай этим летом сделаем пластику».

Что?!

– Подожди… Ты серьёзно?

– Да, раз уж ты так сильно ненавидишь свой нос и всё равно собираешься однажды ложиться под нож, и ты действительно хочешь стать актрисой, тогда стоит сделать её до того, как ты получишь первую настоящую роль.

Я была потрясена. Я… трепетала. Это была моя мечта. Моя молитва. Моему желанию было суждено сбыться! Но я также испытывала… ужас.

– Подожди, так ты согласна, что я нуждаюсь в пластике!

– Нет, но я знаю, насколько жестока шоу индустрия. А если ты действительно хочешь стать актрисой, я понимаю, что в будущем это может помочь.

И вот… свершилось. Я сделала пластику носа в шестнадцать лет, летом, перед выпускным классом. Я точно не помню, что я думала или делала между тем разговором и операцией. Я даже не знаю, сколько месяцев между ними прошло. Всё это казалось каким-то сумасшествием. Я была взволнована. Мне было страшно. Я была шокирована тем, что это вообще происходило. Однако я хотела операцию. Я всегда умоляла о ней. Я годами возмущалась и дулась, жалуясь на то, какая я некрасивая.

Недавно мама призналась, что до сих пор считает своё решение безумием. Если бы я не была так серьёзно увлечена актёрской деятельностью, она бы никогда не позволила этому случиться. Я же в ответ возразила и сказала, что от неё всё равно ничего не зависело. Я молилась, и мои молитвы вынудили её сдаться. Я использовала её же волшебные «божьи штучки» против неё самой.

Она также рассказала о страхах, которые они с отцом испытывали: они боялись, что в случае отказа в операции и моей будущей неудачи в актёрской карьере я стану винить их. И правда в том… что я бы действительно винила. Если бы родители продолжали говорить: «Это абсурд, Кэролайн, тебе это не нужно», я бы с ними не согласилась. Я бы подумала, что они глупы, что у них плохой вкус на лица и что они удерживают меня от мечты, притворяясь, будто я хорошо выгляжу, хотя это явно не так. И, скорее всего, я бы всё равно сделала пластику, когда стала бы взрослой.

Но… вау. Я сделала это. Вы только посмотрите, насколько действенна молитва о пластической операции! Неужели совершилось чудо? Чудо пластической хирургии? Господь дал родительское разрешение и деньги, чтобы отрезать мне часть лица?

Впрочем, ничего особо и не изменилось. Я не получила тот крошечный нос, который хотела. Это не был нос Кэтрин Зеты-Джонс. Изменения были такими незначительными, что братья и сёстры ничего не поняли. Хотя, им было всего четырнадцать (брату) и семь (сестре). Тёти и дяди тоже не заметили (или заметили?). Бабушка и дедушка не обратили внимания (или обратили?). Да и большинство учеников в средней школе тоже ничего не поняли. Но вот мои близкие друзья заметили, и я отрицала это в течение нескольких лет, пока в конце концов не призналась.

Стоит отметить, что после операции я так себя и не полюбила. Я не стала считать себя красоткой и не находила своё лицо идеальным. Я не стала уверенной в себе. Хотя, едва заметное улучшение всё-таки было: я перестала разглядывать нос на фотографиях. А ещё я очень быстро забыла, что операция вообще была. Всё это казалось настолько странным, что мозг почти стёр то событие из памяти.

Зимой, примерно шесть месяцев спустя, я приехала на репетицию Dance Motion, танцевального клуба нашей школы. В тот день, стоя в очереди у входа в зал, мы отрабатывали повороты. И вдруг девушка, которая танцевала передо мной, сделала поворот и довольно сильно ударила меня по лицу. Нос издал громкий хруст и тут же начал фонтанировать кровью. Посмотрев в зеркало, я сразу поняла, что он сломан. Нос был совершенно не на месте и смещён в сторону. О. Боже. Боже. МОЙ ЧУДО-НОС.

Кровь не останавливалась ещё минут десять, так что мне пришлось уйти. Я сидела в машине до тех пор, пока кровотечение не прекратилось, а потом медленно поехала домой. Когда я вернулась, мамы дома не было. Я подошла к зеркалу и сразу заметила, что нос был смещён в сторону на четверть дюйма. Я… всё испортила. Я уставилась в зеркало и попыталась вернуть его на место, и… он ЩЁЛКНУЛ. АГА! Он ДВИГАЕТСЯ!

Я передвинула его ближе к центру, но он всё равно остался кривым.

Когда мама вернулась, она сразу заметила нос. «О, ничего себе. Похоже, он сломан. Поедем к врачу. Посмотрим, что он скажет…»

Чтобы вернуть нос на место, им пришлось снова меня усыпить. Этого я тоже почти не помню. Но я знаю одно: с тех пор он так и не встал на место. Он выглядит сломанным, а при определённом освещении и под определённым углом, или когда я надеваю солнцезащитные очки, видно, насколько всё плохо. Я бы и попыталась его исправить, но сейчас я боюсь стать похожей на людей, которые продолжают попытки исправить несовершенства, пока не лишаются человеческого лица.

Пластическая хирургия – это хороший пример того, что операция не способна исправить отношение человека к себе. После пластики у меня тут же появилось огромное количество других причин для ненависти к себе. Я так себя и не полюбила. Мы живём в мире, где множество людей делают пластические операции, особенно актрисы и модели, и устанавливают тем самым всё более невозможные стандарты внешности. Они лгут. Отрицают. Боятся признать, что пошли на такой шаг. Но ещё больше они боятся другого – отказаться от пластики. Их ложь делает ожидания всё более и более невозможными. А что ещё хуже операции – это операция и притворство, будто ты её не делала. (Как я и говорила всем в течение многих лет).

Если вы не осознаете, откуда берутся страдания и ненависть к себе, если у вас не будет психологической поддержки, которая поможет справиться с перфекционизмом, самооценкой и тем, как примириться со своим мнимым несовершенством, вы никогда себя не полюбите. Вы всегда найдёте повод для ещё одной операции, ещё одной корректировки, ещё одной диеты. Вы никогда не начнёте оценивать себя по достоинству.