только с позволения госпожи. И дрома у меня своего нет. – Он вздохнул. – А пешком через пустыню не пройти.

– Значит, раб.

Чигиш насупился и некоторое время молчал. Потом неожиданно улыбнулся:

– Через три дня прибудет Мастер Шай.

– Откуда знаешь? – оживилась Лала.

– Сокол прилетел.

– И что?

– Как что? – фыркнул Чигиш. – Ты не знаешь, для чего соколы?

Отложив свиток, он долго и вдохновенно рассказывал про соколиную почту. А на следующий день показал Лале небольшой соколятник. Маленькие пестрые птицы с ясными умными глазами покорили Лалу. Как она до сих пор не видела здесь соколов, осталось загадкой. Чигиш в ответ на ее недоумение сказал, что скотный двор – это закрытый убогий мир внутри мира оазиса, где у коз больше прав, чем у людей. Никто и никогда не выходил оттуда иначе как в Пустыню с Мастером Смерти. Лала оказалась исключением.

После знакомства с соколами Лала и Чигиш почти не возвращались к учебе. Язык Лалы с каждым днем становился все богаче, читала она бегло и постоянно расспрашивала Чигиша о мире ашайнов, но он не мог рассказать ей больше, чем знает простой слуга. А еще много времени уходило на рассказы Лалы об Этоле, замке Фурд и прочих странных, на взгляд Чигиша, вещах там, за морем. Она даже рассказала ему про Тика Ростера, умолчав о некоторых деталях.

– Скажи, Лала, а ты и вправду могла умереть за того ребенка? Ну, когда его схватили?

Лала задумалась. Она слушала свою душу и осознавала, что сейчас не стала бы рисковать ради Тика. Помогла бы, да. Но не ценой своей свободы или жизни. И в то же время она помнила тот огонь, который горел внутри нее и вел в бой за мальчика. Правда, это было до того, как она узнала его полное имя.

– Тогда да. Сейчас не знаю. – Лала немного помолчала и вдруг добавила: – За тебя, например, точно не умру. Но…

– Что?

– Других убью запросто. – Она подмигнула.

Чигиш вздрогнул, неуверенно улыбнулся и отвел взгляд.

Мастер Шай прибыл на закате третьего дня и сразу же призвал к себе Чигиша с отчетом. Когда пришло время Лале показывать, чему она выучилась, Шай рассеянно слушал и смотрел по сторонам. А потом вдруг резко спросил:

– То есть убить его стоит легко и быстро, без мук?

Лала вытаращилась на него:

– Кого?

– Твоего учителя грамоты, – Мастер Шай сказал это так буднично, словно обсуждал выбор козленка для вертела.

– За что? – похолодела Лала.

– За то, что он теперь слишком много знает.

Невидимые пальцы ужаса вцепились в ее горло и медленно сжали. С трудом поборов судорогу, Лала вдохнула и чуть не плача прошептала:

– Мастер Шай, умоляю, не убивайте Чигиша! Он достойный, старательный, сильный и такой молодой! Он может быть очень полезен. А еще он честный и никому ничего не расскажет! Прошу вас, пощадите, он мой единственный друг здесь!

Она ждала любой реакции, кроме того неестественного смеха, который уже слышала от Шая в пустыне во время первой встречи:

– Успокойся, женщина. Если убивать направо и налево умных здоровых слуг, кто будет работать? Я должен был понять твое к нему отношение. И предупреждаю: остановись!

Лала молча хлопала глазами, и Шай продолжил:

– У Мастера Смерти нет друзей. Мастер Смерти должен быть беспристрастен. Случается, что однажды ему приходится отвести в Пустыню друга.

– А семья есть? – сочувственно спросила Лала.

– Нет, – коротко ответил он.

– А если Мастер Смерти кого-то полюбит?

– Так не бывает. Мастеру некогда и незачем. А его… – тут голос Шая внезапно стал глухим, но только на мгновение, – его любить опасно…

– Прямо никогда-никогда такого не было?

– Не могу сказать.

Помолчав, Лала спросила про Ушаша. Мастер поморщился и ответил, что она ошиблась. Никто не смог подтвердить причастность благородного Ушаша к мастерам Смерти. И, обрывая все дальнейшие разговоры, Шай увел ее в пустыню для занятий с кинжалами.

По возвращении у Лалы был свой небольшой и простой, но самый настоящий кинжал Ученика. Она напрочь забыла все вопросы и требования. Лезвие, мгновенно наливающееся бездонной тьмой в руке, стало неотделимой частью, продолжением ее тонкой ладони. Оно вселило в Лалу уверенность, что она сама может диктовать условия этому миру.

А через сутки уверенность рассыпалась красным песком пустыни. Мастер Шай взял ее с собой, чтобы отвести в Пустыню старого ослепшего работника. Старик шел на удивление ровно, будто видел путь по барханам. Он молчал и был равнодушен, как уставший дром. У подходящей воронки Мастер легко коснулся плеча старика, и тот вздрогнул и улыбнулся. Он по-прежнему молчал. С трудом опустился на колени, но так, чтобы солнце светило ему прямо в невидящие глаза. Мастер Шай встал перед ним и торжественно сказал:

– Говори.

– Мне нечего сказать. Отпусти меня в новую жизнь, Мастер Смерти! – с надеждой прохрипел старик.

– Иди.

Движение Шая было легким и быстрым. Лала не успела моргнуть, как из тонкого, как нить, разреза на горле старика брызнула кровь. Он продолжал улыбаться, пока не упал лицом в песок под ноги Мастеру Смерти. На черном кинжале не было видно крови, когда Шай уколол свою ладонь. Большая тяжелая капля упала на песок, цвет ее был ярче крови старика. И вот уже только холм песка виднелся под старым плащом.

Лала окаменела, нежданные слезы, удивительно холодные, застили глаза, но не текли, а будто заморозили зрение на миг. Мастер Смерти спокойно наклонился, пошарил под лохмотьями и достал из песка шуларт. Большой, переливающийся всеми оттенками золотого и красного, совсем не похожий на тот, что получился из крови убитого когда-то мышонка. Шай положил самоцвет в сумку и посмотрел на Лалу:

– У тебя есть вопрос?

– Почему он улыбался? Он не боялся смерти? – озадаченно спросила она.

– Конечно, нет. Он ждал ее, ты же видела, – пояснил Шай.

– Потому что стар и устал?

– Нет. Потому что верил, что новая жизнь будет белой.

– А она будет?

– Разумеется, нет, – снисходительно улыбнулся Мастер Смерти и пошел в сторону оазиса.

– Как это? – удивилась Лала, приноравливаясь к ритму его шагов.

– Простолюдины без образования и радостей жизни свято верят в перерождение. Им так легче – иначе можешь себе представить степень волнения и неповиновения? Жить как скотина, без надежды на счастье, очень тяжело.

– А богатые и образованные боятся смерти?

– Зависит от того, как они прожили свой срок.

Некоторое время они шли молча, и единственным звуком на многие шаги вокруг было лишь еле слышное пение песка.

– А есть такие, кто не хочет идти с вами в Пустыню? – озвучила Лала мысль, которая не давала ей покоя.

– Конечно. Многие не хотят. Но идут, – ответил Шай, не замедляя шагов.

– Насильно?

– Нет. Иначе это было бы убийство.

– Но как вы их заставляете?

– Много способов. Но вообще-то никто не должен противиться решению Согласователей, – наставительно произнес он. – Их трое, они входят в Совет Мастеров в Шулае. Я оставлю для тебя еще один трактат, почитаешь. В следующий раз будешь делать это сама.

– Как сама? Уже? – Лала опешила. Колючий озноб пробежал по ее телу с ног до головы.