– Ты тоже не ешь, помощницы должны быть легкими. Принимала роды?

– Видела. И подавала воду. Это неприятно и часто кончается смертью.

– Правда? Удивительный мир у вас там, за морем. Роды – это наивысшая благодать. Они случаются редко, Пустыня сама решает, кому дарить новую жизнь. Ты ведь заметила, что в семьях не часто бывает больше двух детей? Даже у благородных. И женщины родами не умирают – это расточительно.

Пока Лала шла за знахаркой на улицу, она вспомнила, сколько раз видела сгорающих в послеродовой горячке там, в ее бывшей стране, которую ашайны называют Заморьем. Женщины умирали долго и тяжело. Их кожа синела пятнами, тело пылало жаром, а вонь от выделений была невыносимой. Пока не умерла Асма, иногда удавалось спасти молодых матерей особыми травами, но у тех, кто постарше, сил на борьбу за жизнь не оставалось. В Небесном Оке Дайша оказалось первой беременной на памяти Лалы. В замке Фурд за четыре года не менее десятка женщин родили бы по два, а то и три раза. И уж половина точно умерла бы.

На расспросы Лалы Ширия не стала отвечать, пообещав, что та сама все поймет, увидев собственными глазами.

Когда с рассветом Лала вышла из купола, она увидела возле озера две фигуры: очень высокую и маленькую круглую, придерживающую живот. Муж Дайши, хмурый Вахиш, годился ей в отцы и очень трепетно относился ко своей второй жене, потеряв первую. Он проводил их до границы оазиса, осторожно приобнял Дайшу, поклонился Ширии и размашисто зашагал на скотный двор.

Знахарка шла легко и быстро, тяжелая Дайша еле успевала за ней. Лала смотрела на них сзади и пыталась найти хоть какие-то следы волнения. Напрасно. Только предвкушение перемен в жизни. Три женщины двигались навстречу выливающемуся из-за горизонта солнечному свету, и тени их становились все короче. Наконец Ширия остановилась.

Небольшой бархан еще отбрасывал фиолетовую четкую тень, и Ширия указала пальцем на нее:

– Здесь.

Дайша сняла плащ, оставшись в короткой, чуть ниже бедер свободной сорочке. Ширия кивнула Лале:

– Помоги ей снять обувь и крепко держи за руки.

Лала не сразу поняла, как себя вести, в Заморье все было иначе. Похоже, роженице ложа не полагалась. Дайша встала босыми ступнями в тень, и тут же ее кожа покрылась пупырышками от холода. Она протянула руки Лале и широко расставила ноги. Ширия сунула в приоткрытый рот Дайши два мясистых стебля пятисила, от которого сразу же пошел неимоверно сладкий дух, лишь только его надкусили. Лала сжала узкие потные ладони кухарки и сказала:

– Не бойся!

Дайша удивленно посмотрела, но ничего не ответила, только зарылась пятками в песок и чуть согнула колени. Ширия тем временем встала сзади роженицы и охватила живот своим шерстяным платком:

– Как скажу, начинай!

Пока Лала сообразила, для чего знахарке обматывать живот, та пробормотала что-то неясное, и тут Дайша длинно и громко завыла. Закрыв глаза и мертвой хваткой вцепившись в руки Лалы, роженица голосила на всю Пустыню.

– Еще! Сильнее! Громче! – Ширия утягивала живот, будто хотела выдавить ребенка вон. Если Дайша на миг замолкала, набирая дыхание, знахарка тут же требовала продолжать.

По ногам Дайши потекли воды, окрашенные кровью, и Лала не поверила глазам. Песок зашевелился, как живой. Казалось, что Пустыня заботливой акушеркой промакивает стопы роженицы, не оставляя ни капли влаги. Сок пятисила зеленоватой липкой полоской застыл на подбородке Дайши, выпученные глаза остановились, ресницы не дрожали, и только вой, рвущийся из растрескавшихся губ, свидетельствовал, что она жива. Лала почувствовала боль и обнаружила, что ногти роженицы впились ей в ладони и в нескольких местах вспороли кожу. Но не успела она перехватить окаменевшие руки Дайши, как с особенно мощным воплем роженица сделала последнее усилие и вытолкнула ребенка в этот мир прямо себе под ноги, на песок, с которого только что ушла ледяная тень. Новорожденный тут же заплакал, хоть и лежал лицом вниз. Лала кинулась было к нему, но снова застыла, не веря глазам. Песок вокруг малыша принял форму его тела, и через мгновенье ребенок был совершенно сухим. Ни капли крови или плодной жидкости на сморщенном тельце не осталось.

Ширия подняла ребенка и внимательно осмотрела:

– Мальчик. Это хорошо.

Она протянула Лале кривой нож, которым обычно вскрывала гнойные шишки или пускала кровь:

– Обрежь пуповину и займись последом. И перестань уже пялиться, ты пугаешь нашу новую матушку. – Ширия улыбнулась. – А ты молодец, Дайша!

Несколько ран от ногтей роженицы кровоточили, но Лала не обращала на это внимания, пока в момент отсечения пуповины кровь не смешалась. Капля их общей крови упала в песок и осталась там лежать прозрачным бледно-розовым шулартом не больше горошины. Ни Ширия, ни Дайша не заметили этого, и Лала быстро сунула его в поясную сумочку. Она с трудом вслушивалась в торжественные речи Ширии и радостный лепет Дайши, кивала им, но хотела только одного – как можно надежнее спрятать самоцвет до приезда Мастера Шая. Уверенность в том, что шуларт необычно важен, наполнила ее мысли так плотно, что Ширии пришлось несколько раз повышать голос, чтобы Лала ответила.

Мастер Шай приехал только через десять дней. Все это время Лала носила шуларт с собой и чувствовала невероятный прилив сил. В ней пузырилась детская радость обладания волшебной тайной. Это заметили все, но только Чигиш спросил, в чем дело. Она наврала что-то мудреное про счастье новых знаний, и он отстал с расспросами.

Когда учитель увидел ее сокровище, обычная бесстрастность его покинула. Он заставил себя не касаться шуларта дрожащими пальцами и только шепотом причитал:

– Невероятно! Старые глаза обманывают меня? Нет, не обманывают… истинный розовый шуларт… счастье… счастье-то какое…

– Почему счастье?

– Ты многого не знаешь еще. Я привезу тебе свиток с описью шулартов, пора изучать. – К Шаю вернулось его самообладание и размеренный голос.

– Но хоть намекните, что это?

– Это шуларт, рожденный жизнью, а не смертью. Единственный вид самоцветов, не умеющих убивать и не дающих силу Мастеру Смерти.

– Но в чем тогда его предназначение? – разочарованно спросила Лала.

– Сама все узнаешь. Но запомни главное: никому не говори о нем. Никогда, – жестко сказал Шай. – Носи при себе так, чтобы никто не увидел, и так, чтобы не потерять.

– Проглотить, что ли?

Мастер Шай иронично скривил губы, и Лала, на миг задумавшись, смущенно хихикнула:

– А, ну да.

– Можно использовать задумку воров с рудников Сайшона, – после некоторого раздумья предложил Шай.

– Это как?

– Кристаллы нельзя вывозить оттуда. Так они придумали вшивать их себе под кожу, а потом вырезать, когда пройдут стражу ворот. Малые размеры шуларта позволяют вшить его тебе без причинения вреда. Я могу помочь. Нужно выбрать место, такое, чтобы в случае необходимости ты могла быстро его извлечь.

– Левая рука подойдет? – Лала покрутила ладонью, будто уже выбирала место для хранения шуларта.

– Вполне.

Сделать надрез у основания