фортепианный мотив, лишь его звучание может описать поцелуй женщины из деревни, который отпечатался на его губах меньше полумесяца назад, и вызванный им жар, замужняя тридцатилетняя женщина, мать двоих детей, вспомнились запах табака и водка, ее тяжелые груди. Давид вскакивает на ноги, чтобы избежать эрекции из-за воспоминаний, за работу, призывает он, хлопая в ладоши. Кьяртан вздыхает, оставаясь со своими ста десятью килограммами на месте, ты истинное дитя небес и потому так легок на подъем, я же, напротив, из земли вышел, и во мне несколько граммов ада, потому я такой безбожно тяжелый, протяни мне руку. У тебя красивые глаза, мысленно добавил он. Облака открыли месяц, белый свет проник через большое окно над дверью и падал на лицо Давида, так что его темные глаза, казалось, горели темным огнем, Кьяртан вздохнул. Да, вздохнул Давид в ответ, черт возьми, легче сказать, чем присматривать за всем этим хламом. Кьяртан ничего не ответил, медленно поднялся, отягощенный плотью, но еще более неожиданной депрессией из-за жизни, самого себя, своей жены, из-за сильного чувства, овладевшего им, когда он увидел горящие глаза Давида. Они бок о бок направились в бездну склада.

два

Вы, разумеется, сталкивались с тем, что иногда вдруг краем глаза замечаешь движение в безлюдном доме, слышишь шум на чердаке, где никого нет, игру на пианино в пустой гостиной. Такие происшествия проникают в нервную систему, нас бросает в пот по каждому мелкому поводу, появляются мрачные истории, нарушающие сон и наполняющие темноту страхом. Однако такие истории по сути своей светлые, они доказывают, что за всем этим стоит мир. Тот, кто верит в подобное, лучше справляется с одиночеством, ему почти не знакома пропасть неуверенности, он даже счастлив. Кьяртан человек приземленный и знает, что в подавляющем большинстве случаев можно легко найти естественные, даже естественно-научные объяснения появлению привидений: шум ветра, игра цвета в атмосфере, помехи в зрительном нерве. Кьяртан был фермером и нередко обходил хозяйственные постройки на хуторе в пронизывающей зимней тьме, выл ветер, скрипело гофрированное железо: оптимальные условия для привидений, однако ничего не происходило, вероятно, потому, что Кьяртан — разумный малый. И Давид вроде не обделен способностями, о чем свидетельствуют высокие оценки в школьном аттестате и по тем курсам, которые он прослушал в университете, но он неврастеник, грызет ногти, когда сидит, дергает правой ногой, наполовину живет в своих снах, зажигает весь свет в доме, когда опускается зимняя ночь и темный небосвод нависает над деревней с хрипящим дыханием, с бездонной тьмой. А теперь они вместе, встав из-за стола, идут в кладовую, метров двадцать, приоткрывают тяжелую раздвижную дверь, включают свет, и их взору открываются бесконечные штабеля полок, главный коридор для подъемника, от которого отходят, извиваясь, несколько узких проходов, и над всем висят голые лампочки на длинных шнурах на восьмиметровой высоте. Кьяртан смотрит на список заказов, который захватил с собой, они начинают работать, ничего не изменилось, только Торгрим уволился, и так проходят дни.

Сначала ничего не происходит, совсем ничего, однако оба что-то замечают, хотя и не хотят об этом говорить. Чувствуют незримое присутствие, это действует на нервы, затрудняет дыхание. Кьяртану кажется, что у него за спиной кто-то стоит, он оборачивается, а там никого. Давид краем глаза видит неясное движение и слышит шелест, он смотрит в сторону, но там ничего нет, и тихо, только ветер за окном и Кьяртан напевает впереди.

Однажды с одной из полок с шестиметровой высоты падают шесть двадцатипятикилограммовых пакетов. Два из них рвутся при падении, коричневый концентрированный корм рассыпается по полу кладовой, и несколько кусков попадает в черные сапоги сорок пятого размера.

Кьяртан в шоке, одну-две минуты он дышит широко раскрытым ртом, сердце бешено колотится, кровь разливается по жилам. Пара секунд, пакеты на голову, и песенка его спета. Прибегает Давид, кричит, что случилось? Кьяртан, бледный, показывает наверх, туда, где на полках пустое место. Они подметают корм, молча, иногда поглядывая на полки, этого не должно было случиться, наконец произносит Кьяртан. Что ты имеешь в виду, нерешительно спрашивает Давид; ты имеешь в виду, что… Имею в виду что, спрашивает Кьяртан, когда голос его приятеля замолкает.

Давид. Ты знаешь.

Кьяртан. Ни черта я не знаю.

Давид. Ну я имею в виду, там что-то есть… Кьяртан. Всегда что-то есть.

Давид. Нет, ты же знаешь, эти истории, о женщине и там… ничего не замечал в последние дни?

Кьяртан. Замечал, нет, а что это должно быть? ДАВИД. Брось, ты же знаешь, мы здесь, похоже, не одни, что-то бродит и следит за нами…

Кьяртан. Да ну тебя, не будь идиотом! Ничего такого, совсем ничего.

Давид. Ты имеешь в виду, что привидений не бывает?

Он произносит слово «привидений» так, словно у него внутри динамит, который при малейшем резком движении может взорваться.

В Кьяртане раздается фырканье, он привозит подъемник, снимает полку с концентрированным кормом, они аккуратно расставляют упавшие пакеты и возвращают на место полку, затем достают фонарик и следующий час ходят по кладовой и, забираясь на стремянки, тщательно осматривают полки, некоторые из них находятся так высоко, что туда не проникает свет, и они исчезают в темноте под крышей. На следующий день ничего примечательного не происходит. И через день тоже. Кьяртана наверняка по ночам мучают кошмары, снится, что он один в кладовой, слышит странные звуки, вещи падают сверху из темноты, и он лишается зрения. Он успокаивает себя тем, что одно дело ночь, и совсем другое — день. И Якоб привозит товары на большом грузовике, их раскладывают на полках, другие он забирает, люди приходят за концентрированным кормом, лопатами, велосипедами, скейтбордами. Но ранним утром примерно через неделю после того, как Кьяртан едва избежал гибели от падающих пакетов концентрированного корма, он отчетливо слышит звуки в безлюдной кладовой, словно босоногие дети бегут по узким проходам. Я недостаточно ем, думает он, в этом-то и дело, и слишком мало сплю, это все нервы.

После обеда они стоят в бездне кладовой, Кьяртан как раз рисует водителя грузовика Якоба за рулем, Давид, смеясь, опирается на полку, когда в северо-восточном углу вдруг взрывается лампочка. Они вздрагивают, и Кьяртан двигает плечами, словно хочет так избавиться от дрожи, но затем гаснет вторая лампа, за ней третья, четвертая, пятая… проходит, вероятно, минут пять, они стоят, затаив дыхание, смотрят вокруг, мертвая тишина, гаснут другие лампы, седьмая, восьмая, темнота быстро приближается со всех сторон, теснится к ним, они начинают медленно продвигаться к двери, и когда выходят из