Ещё не известно, что хуже, — мрачно оборвала его тётя Лиз.

— Лизонька! А не заносит тебя, часом? — полюбопытствовал дядя Захар.

— А ты бы полюбопытствовал у Миши, чего это он так сюда прискакал, как встрёпанный, когда Серж провалился в транс энциклопедиста?

— Если я правильно понимаю, не столько ради меня, — вставил я своё веское слово.

— Мог бы и сам догадаться, — раздражённо бросила тётя Лиз. — Ты две тыщи лет полоскался в нави, висел на своём талисмане, как червяк на крючке. Думаешь тебя оттуда вытащили и всё прошло? Ага, ща-а-а-з-з-з! Ты и сейчас, фактически, открытый канал в навь и то, что через тебя может вылезти — совсем не доброе. Я, Софи и Мишка тебя к телу прицепили, канал заткнули. Но, пока что, это всё внешние конструкты, более-менее серьёзная встряска и пробка вылетит. И что оттуда вылезет — не знает никто. А самое страшное, что там есть такие сущности, что даже я могу не сразу понять, что ты, это уже не ты. Хорошо когда ты провалился в транс, я сразу держала процесс под контролем и сейчас в тебе уверена, но если что-то случится когда ты будешь один? А потеря такого фамильяра бьёт так, что ой. Люди в твоём возрасте седеют.

Я закусил губу, представил, что в результате одной из этих исследовательских вылазок Анкалагон погибнет…

— Пробрало? — уточнила тётя Лиз.

В ответ я только кивнул. Действительно, пробрало.

— Вот так-то!

Но тут меня пробрало по другому поводу:

— А рассказать заранее⁈ Чтобы я знал, куда можно лезть, куда нельзя!

— А они не знают, что можно, что нельзя, — ехидным голосом встрял дядя Захар. — Как ты вляпаешься, так и становится ясно, что вот туда тоже нельзя.

— Ну хорошо, но вот например, с Анкалагоном. Всё, что связано с этой операцией.

— С этим вопросом — к Мише, — фыркнула тётя Лиз. — Может научится сначала думать, потом делать… Хоть иногда.

Но тут снова встряла Даша. Она, похоже, думала, думала над услышанным и додумалась. Причём в правильном направлении:

— Ма-а-а-м! А чего, получается у нас тут спрятано что-то очень страшное?

— Скорее важное, — я решил не скрывать свою осведомлённость. — Как ты думаешь, почему твоя мама живёт тут, а не в дворце, как положено ей по статусу? Потому что её способности и сила лучше всего подходят для того, чтобы охранять или сдерживать ЭТО.

Даша с шумом захлопнула рот, а я добавил веское предположение:

— Если бы для этой задачи лучше подходила Её Величество, здесь жила бы она.

— Угу, — подтвердила тётя Лиз.

— А если бы па… дядя Миша? — Даша быстро взглянула на безопасника и поправилась.

Дядя Захар же и ответил:

— Значит здесь и был бы дворец.

— И чего тут такого важного? — кажется, Даша снова совершила для себя очередное потрясающее открытие.

Тётя Лиз собралась было что-то сказать, но её перебил дядя Захар:

— И правда, Серж, расскажи, что тут такого страшного есть и откуда ты об этом знаешь?

Ну я и рассказал, что услышал от мальчишек во время одного из обеденных перерывов у Макарыча. И заодно спросил:

— А та пещера, над которой проплывает трамвай в Одинцово, она тоже связана с этой находкой?

— А это тебе Вадим сболтнул? — уточнил дядя Захар.

— Разве есть что разбалтывать? — искренне удивился я. — Я спросил, он сказал, что там пещера, которую вскрыли при добыче камня. Её начали исследовать, потом завязали. Насчёт того, что тут что-то нашли и что при событиях пострадал государь-император, так странно, что это ещё не все знают. Было много пострадавших, было много свидетелей, даже если всё засекретили и всех предупредили, всё равно, там один одно сболтнул, в другом месте другой что-то другое, И пошло-поехало. А скорость распространения слухов, как известно, больше скорости звука. Всегда была, есть и будет.

Гриша на это тяжело вздохнул:

— Сразу надо было вбросить официальную версию, которая не противоречила бы тому, что люди могли увидеть.

Дядя захар же только отмахнулся:

— Эх, если б я тогда чего-то решал… А дядя Саша, дундук! «Всё засекретить! Здесь ничего не было!». Ага. А то, что император пал в битве никто, конечно, не понял. В результате имеем то, что имеем.

Завершив эту тираду, он посмотрел на меня:

— Кстати, что ты будешь говорить, если тебя спросят об этом?

— А что я могу сказать? Не знаю, не был, не участвовал. Да, знаю, что здесь был какой-то кипеж, в результате государь погиб, а большего мне не рассказывают, типа мал ещё.

— Я никогда не сомневалась, что ты умный мальчик, — похвалила меня тётя Лиз и тут же обратилась к дочери: — Ты всё слышала, что Серж сказал?

— Ага… — Сказать, что Даша была удивлена, значит ничего не сказать.

— Вот и славно!

Но у меня ещё оставались вопросы, причём из жизненно важных:

— А всё-таки, чего надо ждать и что делать если что?

Тётя Лиз и дядя Захар переглянулись и безопасник ответил:

— Если что — запираетесь в своих комнатах, надеваете броню и ждёте особых распоряжений.

— Не пойдёт! — возразил я. — Я, так понимаю, мы здесь, если и не в осаде, то в первой готовности. Если что-то начнётся, может случиться всякое, значит у каждого должен быть план действий, с контрольными точками и вариантами на все случаи. Чтобы не бегать и не тыкаться и не искать друг друга по злачным местам.

— А ведь Сержу на самом деле не четырнадцать лет, — Гриша очень серьёзно прокомментировал моё высказывание. — И Даше уже пора осмысленно участвовать в некоторых делах.

— Ты прав, — поддержала его тётя Лиз. — Надо устроить им небольшую лекцию о том, что им уже пора узнать. Но не сегодня.

Она окинула меня внимательным взглядом и пояснила:

— Никакое происшествие не происходит на пустом месте. Любой кризис имеет своих предвестников и развивается некоторое время. Сейчас не сороковой век и мы примерно знаем, с чем имеем дело. Я абсолютно точно знаю, что в течение ближайших трёх месяцев ничего не случится. К сожалению, сейчас это максимально возможная глубина прогноза. Не то, чтобы много, но это то, что у нас есть… А сейчас, детишки, вам пора на танцы,