Я невольно вздохнула. Индия им подходит… Вот ведь незадача какая! На мгновение я прикрыла веки, и вдруг увидела, что на меня в упор смотрят маленькие красные глазки-бусинки. Крыса пискнула и убежала в темный угол. Тревога толкнулась в горле.

— Белка! — выпрямилась я. — Мне надо покормить крысу, а то она кого-нибудь съест.

— Останься, я принесу твою крысу. — Макс опустил руку мне на плечо, но вместо радости его жест почему-то вызвал недовольство.

— Сама схожу за ней. — Я попыталась встать, но соскользнуть с колен не получилось.

— Не уходи. — Голос Макса был глух. Он не просил, кажется, он… приказывал?

— Родители уже ушли, — наполнялась я раздражением.

— Ты же, как всегда, без ключа, — напомнил Макс.

— А как ты вошел? — Я кивнула на чайник.

— Попросил, чтобы мне открыли. Извини, но я не обладаю способностью отворять запертые двери. Мне легче сломать.

Ладно, дверь коридора откроет сосед. А квартиру? Надо посмотреть в куртке, ключи наверняка там.

— Мама могла задержаться. — Я высвободилась из рук Макса. Не понимаю, почему он меня удерживает. Что за дела? Я хочу уйти. Мне надо умыться, переодеться. Хочется выпить кофе с сыром. А здесь темно, стены давят…

— Она ушла. — Макс остался сидеть на стуле. — Тебе лучше еще немного подождать.

— Кого подождать?

Куртка не находилась. Я ее вообще до мастерской-то донесла? Или в порыве страсти ее с меня сорвали еще на лестнице?

— Около двери висит на крючке, — подсказал Макс. — Но я бы на твоем месте допил чай.

Я выразительно посмотрела на пол. Моих любимых рыбок больше не было. Они разбились, вывернув наружу комок разварившегося чая и коричневую жижу.

— Мне нужна новая чашка. — Куртка была неприятно прохладной.

— Я принесу. — Макс не сдвинулся с места.

— Схожу сама! — Терпеть не могу, когда меня задерживают. И когда ничего не объясняют. Мог бы не сидеть здесь истуканом, а… — Как же ты войдешь в закрытую квартиру?

— Я возьму чашку в магазине.

Хвастун!

Я распахнула дверь — она, как всегда, была не заперта. Ну да, зачем вампирам запоры? Кто к ним полезет добровольно? Да и что здесь брать кроме пыльных воспоминаний…

Я вылетела из мастерской, собираясь вызвать лифт, подняться на двенадцатый этаж и уже на месте решать, как попасть в квартиру. Мне просто физически необходимо было побыть одной, понять, что происходит.

Из всего задуманного я успела только сделать шаг к лифту. Краем глаза заметила, что в дверях мастерской появился Макс.

Стоящий напротив меня Пашка опустил баллончик с краской. На стене красовалось незаконченное: «Гурьева — вамп».

Та самая надпись, о которой говорила Маркелова. Судя по незавершенности этой, прошлую кто-то вчера замазал краской в тон стене. И вот Колосов пришел восстановить порушенную красоту.

«Утро. Ты выходишь из мастерской Макса. Видок у тебя не очень причесанный…» — услужливо подсказывало мне сознание.

«Зашла за отверткой?» — выдвинула я свою версию происходящего.

«Чтобы мозги подкрутить?»

«Он меня заливает».

«Не подойдет. В мастерской нет ванны, через край которой что-то может политься».

«Да он вообще живет в подвале!» — возразила я сама себе.

«Тем более», — согласилось сознание, заняв место в партере. Ему было интересно, как я выкручусь. Мне и самой интересно.

— Тебя проводить? — первым подал голос Макс.

Все-таки у него реакция лучше, чем у нас с Пашкой, вместе взятых. Мы еще не успели ничего сообразить, а он уже предложил свою версию моего спасения. Умница. Но мне такой вариант не подойдет.

— Хорошая картинка, — фыркнул Колосов. Мог бы и помолчать! Его не спрашивали.

— Не надо провожать! — Я, не отрывая глаз, смотрела на Пашку.

Макс кивнул и скрылся за дверью мастерской. Значит, задержись я в мастерской минут на пять («Надо еще немного подождать»), встречи с Колосовым не произошло бы? Вот почему я чувствую вампиров и не чувствую Пашку? Уже пора на него как-то реагировать по-особенному.

— Художник… — Я снова подняла глаза к надписи.

— Ерунда! — Пашка одним движением зачеркнул мою фамилию, оставив многозначное «вамп».

Я прислонилась к стене. Надо было как-то объяснить Пашке свое появление, да и от него хорошо бы послушать парочку версий происходящего. Все-таки две недели не виделись.

Он стоял под своей надписью и смотрел на меня. Высокий, лохматый, осунувшееся лицо, тонкий нос, обветренные губы, хмурые глаза, в уголках собрались лучики-морщинки. Взгляд настороженный, словно он оценивал ситуацию, взвешивал свои шансы получить от меня по шее сразу или немного погодя. Я заговорила первая.

— Что ты так смотришь?

— Смотреть на красивых девушек всегда приятно, — медленно, словно читая неподготовленный текст пьесы, произнес Пашка.

— Засчитывается за комплимент, — кивнула я.

— Ты правда очень красивая, — упрямо повторил Колосов.

— Думаешь, поможет? — кивнула я на стену.

— Пока придумываются другие методы, сойдет и это, — процедил Пашка. Лицо его начало медленно краснеть. С румянцем он все больше и больше походил на себя прежнего, весельчака и болтуна. — Сегодня тренировка. Пойдешь?

Он как будто специально обходил тему моего внезапного появления из мастерской вместе с Максом. Слишком все однозначно, так что и говорить не о чем?

— Мне кажется, — вздохнула я, — что в открытом бою против тебя мне уже не выстоять.

— Засчитывается за комплимент, — подхватил мои слова Колосов. — Но я не настолько хорош, как некоторые.

— Не забывай, мы живем в цивилизованной стране. Я надеюсь, ты не притащил с собой саблю и не собираешься никому рубить голову?

— Где, как не в цивилизованной стране, этим заниматься? — Пашка кивнул. То ли на дверь, намекая, что ночью между нами с Максом что-то произошло, то ли на меня, как типичного представителя цивилизации.

— Не страдай фигней. Я болею, мне сейчас не до тренировок.

— Вижу, как ты болеешь!

Я прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Макс был рядом. Я его чувствовала. Готова поспорить, что стоит за дверью. Положил ладонь на косяк. Слушает. Страдает. Если такое понятие к нему применимо. Или просто ждет, когда мы закончим говорить, чтобы выйти и таки проводить меня до квартиры. Ему все еще интересно, как я буду входить без ключей?

Пускай еще немного подождет, приберется пока, чашку разбитую выбросит.