Возможно, в санкт-петербургском зоопарке и поныне живут Машины внуки-правнуки…

Глава 15

«Как у Аннушки»

Нет, не просто так высоколобые ученые рвались поработать на «Ленине» хоть «за харчи». Они наверняка понимали, что на уникальном корабле и «харч» будет сто́ящий. Правильно понимали.

При том что на берегу в те годы купить даже худосочную курицу было большой удачей, в кладовых и холодильниках «Ленина» всегда были и мясо, и рыба, и фрукты, и овощи.

Я еще застала, когда на завтрак или обед на общем столе стояло большое блюдо с деликатесной рыбной и сырно-колбасной нарезкой. Потом, правда, стали подавать порционно, но все это было на столах!

В обед – обязательно фрукты. Хоть простое яблоко, но каждый день.

Важно и то, что из всех этих дефицитных и недоступных для большинства жителей нашей страны продуктов на «Ленине» готовили вкуснейшую еду.

Мурманское пароходство, в состав которого входила и группа атомных ледоколов, направляло на «Ленин» лучших поваров. И любой гость, каких при стоянке ледокола хоть в Мурманске, хоть в том же Диксоне было немало, норовил оказаться на ледоколе поближе к обеду. Думаю, что солянку от шеф-повара Жени Ульянова помнят все, кто ее ел. А уж чтобы гость ушел, не получив хоть чашку кофе, – это совершенно невозможно.

Вкусная еда скрашивала и беспросветность долгой полярной ночи во льдах, и тоску по дому, и все прочие тяготы подчас весьма и весьма суровой к людям Арктики.

Не сомневаюсь, что повара «Ленина» понимали: то, что есть на атомном ледоколе, «снято со стола» у людей на берегу. Поэтому не переводили продукты, а готовили с душой и любовью. И не поймут меня «ленинцы», если не расскажу про пекаря «Ленина» Аннушку…

…Около восьми вечера, когда делали выпечку для ночной вахты, многие члены экипажа как бы случайно старались пройти мимо дверей пекарни в надежде, что из двери, как обычно, высунется рука с тарелкой теплых пирожков или булочек. С радостным воплем «Спасибо, Аннушка»! счастливцы уносились, чтоб завтра околачиваться у дверей пекарни снова.

Словами вкус и аромат этого произведения искусства, творимого судовым пекарем Аннушкой, передать невозможно. Это были не только поэма и песня, но и (на полном серьезе!) высшая оценка работы атомного реактора.

Если, придя на дежурство в самое сердце ледокола, где находилось управление реактором, старший по заступающей вахте на вопрос «Как дела»? слышал от отдежурившего коллеги: «Как у Аннушки», – он понимал, что беспокоиться не о чем, все идеально.

Поставлен на века

У всех, кто хоть мало-мальски знал, что такое для нашей страны атомоход «Ленин», не было ни малейшего сомнения, что при выведении из эксплуатации уникальный корабль должен быть сохранен как музей. Увы, чиновникам «от моря», даже понимающим эту истину, было проще использовать его как металлолом, получив хоть копеечную прибыль. Проявляя недюжинную для чиновничьего племени шустрость, они начали разрабатывать проект утилизации ледокола. Кроме того, нашлось немало желающих переоборудовать его, не к ночи будет сказано, в гостиницу.

К счастью, буквально с первых же дней 1989 года, когда «Ленин» был выведен из эксплуатации, и объединившиеся члены экипажа, и множество других неравнодушных к судьбе корабля людей начали борьбу за его сохранение в качестве уникального музея.

Печальная участь разрезанного на иголки «Ермака» заставляла людей ломиться во все самые высокие чиновничьи двери. И тем не менее…

Как я уже говорила, мне выпало счастье общаться с бессменным капитаном «Ленина» Борисом Макаровичем Соколовым до самой его «внезапной и неожиданной» смерти в 2001 году. «Внезапность и неожиданность» жестко беру в кавычки, потому что если его смерть для кого-то и была таковой, то не для меня.

Вот вам только один эпизод.

Зайдя в очередной раз на «Ленин», бесприютно стоящий у одного из причалов мурманского судоремонтного завода, первым делом поднялась к капитану в каюту. Если он занят – хотя бы поздороваться. Борис Макарович сидел за столом, держа в руках лист бумаги.

Едва взглянув на капитана, я страшно испугалась.

За долгие годы общения каким только я не видела Соколова: и злым, и раздраженным, и глубоко опечаленным… Но того, что было сейчас, за много лет не видела ни я, ни, уверена, другие члены экипажа: какой-то просто синеватой бледности напряженное лицо и дрожащие руки.

Увидев мой испуг, капитан молча протянул мне лист бумаги, который держал в руках. Вижу, что это официальный документ с текстом на полстранички, из которого следует, что ведомственным органом, к которому приписан ледокол, принято решение о его утилизации в указанный срок. Стоит подпись одного из руководителей ведомства, печать, – все как положено.

То, что легендарный корабль все же не был разрезан на металлолом, объясняю, во-первых, тем, что «в нашей стране принятие дурных решений компенсируется необязательностью их исполнения», как сказал один умный человек; во-вторых, неимоверными усилиями множества людей – от президента Академии наук до младшего матроса экипажа «Ленина», бившихся за его сохранность. И в первую очередь, конечно, стараниями капитана.

Царствие небесное «замечательным» людям, что подписывали такие документы, но про «внезапную и неожиданную» смерть капитана помолчим. Больше десяти лет жить в таких обстоятельствах… Все, не могу больше об этом: даже сейчас болит душа при воспоминании об иссиня-бледной коже лица и дрожащих руках этого потрясающе сильного духом человека.

Ну уж что случилось, то случилось.

Слава богу, усилия многих людей привели к тому, что в мае 1999 года в Мурманске состоялось совещание по поводу переоборудования атомохода «Ленин» в музей истории отечественного атомного флота. Дело вроде бы сдвинулось с мертвой точки, хотя противостояние по-прежнему было очень сильным. Но вот, наконец, 5 мая 2009 года ледокол был приведен к мурманскому морскому вокзалу и началась работа по его преобразованию в выставочный центр. 3 декабря того же года, в день пятидесятилетия «Ленина», ледокол стал судном-музеем. И потому на нем, помимо музейных работников, есть и небольшой экипаж во главе с капитаном – Андреем Владимировичем Мартыновым.

«Ленин» очень быстро сделался, пожалуй, самым посещаемым туристическим объектом Мурманской области и уж точно – визитной карточкой Мурманска. Жаль одного: старый моряк ошибся (см. эпиграф к главе «Капитан»)… Уж больше двадцати лет с нами нет великого человека, знаменитого капитана. За эти годы построено немало новых ледоколов. Не то что атомный, как полагалось бы, – даже дизельный не назван простым русским именем «Борис Соколов».

Что же касается автора этих строк…

Как здорово, что жизнь нет-нет да подкинет радость посидеть за чашкой ароматного чая на