— Стёпа, ты понимаешь, что Мажор — ноль в тайге? Он может свернуть не туда и уйти чёрт знает куда. Работа встанет. Все будут его искать. И могут не найти. Ты понимаешь это? Что грозит отцу, если его племянник не вернётся домой?

— Племянник? — глаза Стёпки широко распахнулись от удивления.

— Всё верно. Племянник. Рома сын родного брата отца. Вот почему он согласился взять его на перевоспитание.

Стёпа начал кивать, и мы поспешили дальше. Я решила, что поговорю с ним позже, когда подвернётся удобный момент, потому что теперь голова была занята мыслями — доберётся Рома до дома или нет. Последний вариант не предвещал ничего хорошего: один раз этот бедолага уже умудрился заблудиться.

Мы догнали его на половине пути. Он шёл быстро, но мы оказались быстрее. Рома обернулся, посмотрел на Стёпу с каким-то нескрываемым презрением, а затем перевёл взгляд на меня.

— Я уж боялся, что тебе волки съедят, хотел найти, как доблестный рыцарь в кожаных доспехах, а ты вот она — целая и невредимая.

— Почему ты снова ушёл один? — спросила я и нахмурилась.

— Женишок сказал, что ты пошла домой, вот я и рванул. Говорю же, хотел появиться эффектно, как рыцарь в кожаных доспехах, чтобы заслужить поцелуй прекрасной царевны. Но ничего не вышло, — с наигранным расстройством ответил Рома.

Я посмотрела на Стёпу. Не ожидала от него такого, если честно. Он ведь видел, что я ушла вместе с Анной. Знал прекрасно, где я обычно провожу время. Стёпа специально направил Рому по ложному следу. Вот чего он хотел добиться? Неужели ему совсем нет дела до того, что отец пообещал уберечь парня?!

Дальше мы двигались молча: Рома больше не ёрничал, а Стёпа не цеплял его. Прошло всего два дня, а я устала так сильно, что боялась тронуться умом из-за их вечных склоков. Я взяла на заметку, что должна будуг поговорить со Стёпой… Да и Роме следует объяснить, что это тайга, а она ошибок не прощает.

Мы вернулись к дому, но так и не заговорили. Радовало то, что склоки между Стёпой и Ромой тоже прекратились, они вели себя так, словно зарыли топор войны, и это настораживало.

В баню я пошла первой. Не любила, когда там сильно влажно, поэтому всегда шла в сухую, когда ещё не налили воду и не распарили.

Водные процедуры помогли расслабиться и отключиться от переживаний, которые окутывали меня с того момента, как в нашей жизни появился Рома. Двое суток прошло, а жизнь резко перевернулась. Это, наверное, сравнимо с ощущением учёных, которые поняли, что Земля всё-таки круглая.

Голова шла кругом, и мне хотелось сходить на любимое озеро. Об этом небольшом живописном месте никто не знал кроме меня и отца. Он часто водил меня на это озеро, когда я была маленькой, и даже дал ему название в мою честь «Таёженька». Именно там, наблюдая за зеркально чистой гладью, в которой плещутся рыбки, я отдыхала душой. Я решила, что сегодня утке поздно, а вот завтра можно будет увильнуть туда.

Просушив волосы полотенцем, я надела нижнее бельё и сарафан светлого алого оттенка и вышла.

Рома сидел на крыльце, спрятав голову в колени и махая руками, наверняка чтобы отбиться от москитов, но когда услышал шаги, поднял на меня взгляд.

— Во-о-о-оу! — протянул он, глядя на меня. — Ты похожа на русалочку из сказки.

Я улыбнулась, приняв его слова за комплимент. Посмотрела в дом, где за кухонным столом сидели отец со Стёпкой и о чём-то говорили. Мне даже жалко стало Ромку, ведь он был тут совсем чужой. Даже общий язык ни с кем найти не мог толком.

Рома поднялся на ноги, пропуская меня в дом. Я приблизилась к крыльцу, и окинула нашего «гостя» взглядом.

— Почему ты сидишь на улице? Решил раскормить комаров? — спросила я, отмахнувшись от самого смелого, которому и дымовые шашки нипочём.

Ишь ты! Позарился на распаренное тело.

— Да ну… с ними там неинтересно. Говорят о каких-то капканах, силках, петлях… Я такое не понимаю, а дураком выглядеть надоело.

Я понимающе кивнула. Наверное, именно так я ощущала бы себя в городе, ведь ничего тамошнего не знала.

— Вообще, я мыться пойду. Провонял весь потом, пока воду таскали. Дядя Вася сказал, что право пойти в баню следующим принадлежит мне.

Я кивнула, сделала несколько шагов по ступенькам, поскользнулась и начала падать. Думала, что ногу подверну и что-то разобью, но Рома вовремя подхватил меня за локоть, положил одну руку на талию и широко распахнул глаза, глядя на меня. Я почувствовала себя на мгновение героиней женского романа, которая оказалась в крепких мужских руках, оставалось только откинуть голову назад, позволяя ему коснуться губами нежной девичьей шеи. Пары секунд хватило, чтобы развеять этот секундный дурман и избавиться от вырезок из романов, которые начали мелькать в голове.

— Испугался! Думал, что упадёшь сейчас, — сказал Рома.

Губы чуть приоткрылись, и я вспомнила наш несостоявшийся поцелуй со Стёпкой. Ощутив неловкость ситуации, я встала на ноги, выбираясь из полуобъятой золотого мальчика, и опустила голову.

— Спасибо, не думала, что ты будешь за меня переживать, — поджала я губы, не поднимая взгляд.

— Так то не о тебе, а о себе… Мне же твой отец явно дал понять — хоть один волос с твоей головы упадёт, в ход пойдёт стальное лезвие… А ведь подумает, что это я тебе подножку подставил ненароком, — начал ёрничать Рома.

Я взбежала по крыльцу и нырнула в сенки. Сердце неуёмно билось в груди. Я постаралась объяснить эта ощущения, но не смогла…

Наверное, я просто сильно испугалась.

— Ты что там весёлое увидала? — спросил отец, когда я вошла в дом.

Наверное, в этот момент я улыбалась, задумавшись о своём, поэтому сразу же повела плечом, делая вид, что понятия не имею о чём речь. Мне не хотелось сейчас отвечать на лишние вопросы, которые самой были непонятны. Поймав напряжённый взгляд Стёпки, я опустила взгляд и куснула губу.

— Ромка-то мыться ушёл? — спросил отец. Я кивнула, не глядя на него. — А ты ему сказала, чтобы из бака верхнего горячую воду черпал, и кран не открывал? А-то ошпарится же!

Глаза широко распахнулись. Забыла. Вот же волчья ягода! Я рванула с места и поспешила в баню, надеясь, что парень ещё не успел раздеться или ошпариться. Вбежала в предбанник и застыла на месте, заметив одежда на скамье. Уже разделся. Сердце вдруг замерло, а потом начало медленно, но с силой ударяться о рёбра.

— Рома-а-а! — потихоньку позвала я. — Ро-о-ом! Ты там живой?

Я прикусила губу и коснулась пальцами дверной ручки. Я не знала, можно ли умереть от сильного ожога, особенно если он пришёлся на какой-то важный орган… мужской орган… чёрт! Щёки начали пылать от стыда!

— Рома! Я открою дверь сейчас! — сказала я, предупреждая его.

— Могла бы сделать это уже давно, если хочешь созерцать обнажённое мужское тело, — откликнулся он. — И, знаешь, мыться с этой лампой как-то фигово, но дат очень даже романтично, если ты любишь всю эту дребедень. Так что заходи, расслабимся вместе…