В устье реки Луги судно уже ждали два новгородских шитика, приплывшие на них бородатые мужики, начали споро перегружать с когга привезенные товары.

Ребята распрощались с Гансом Кугелем, который передал им письмо для своего новгородского компаньона Тимофея Важенина и еще раз уговорились, что встретятся через шесть недель в Грюненбурге.

Дальнейший путь лежал вверх по Луге мимо богатых селищ и погостов до Малого Волока, где шитики разгружали и семнадцать верст азартно матерящиеся мужики волокли суденышки по бревенчатой дороге до устья Мшаги. На пятый день вышли в Шелонь и миновали село Велебицы. Именно здесь, как рассказал ребятам старик-кормщик, и произошла битва, на долгое время решившая судьбу новгородской вольницы.

К концу седьмого дня заночевали в устье Шелони при впадении ее в озеро Ильмень. Утром парни стали очевидцами странного обряда. Перед тем как отправиться в дорогу, команды обоих шитиков собрались у костра. Старший из кормщиков, перекрестясь, достал из своей котомки деревянного идола Перуна, который был установлен на почетном месте. Только после принесения жертв и чтения наговоров караван двинулся вдоль западного берега озера.

На расспросы парней словоохотливый старик охотно отвечал, ворочая кормилом:

— Страшное место, Ильмень-озеро, буйное. Только старые боги и могут его утихомирить. Тут хочешь не хочешь, а если Перуну жертву не принесешь, в озеро лучше не ходить, буря будет.

Неизвестно, помог ли древний бог или путникам просто улыбнулась удача, но озеро было спокойным, и через девять дней после выхода из Лужской губы путешественники увидели город.

Господин Великий Новгород своим шумным многолюдством удивил даже видавших виды пришельцев из будущего, сошедших с борта шитика на деревянные мостки причала. Вокруг царила невообразимая суматоха. Кричали и суетились матросы и грузчики, важно расхаживали купцы и деловито сновали их приказчики, зазывая, а то и попросту хватая за рукав покупателей. В воздухе висел стойкий запах реки, дерева и смолы.

Вся огромная площадь торга была застроена великим множеством лавок и купеческих амбаров, возле которых продавцы и покупатели до хрипоты и чуть ли не до драки торговались, ссорились и в конце концов ударяли по рукам. В глазах рябило от множества лиц, разноцветья одежд и разнообразия товаров. Над всем этим бедламом, грозно возвышалась серая каменная стена детинца, увенчанная двурогими боевыми зубцами и мощными, щедро украшенными резными кирпичами башнями.

Егор толкнул товарища в бок:

— Присматривай, чтобы кошелек не увели. Надо поискать местечко поспокойней, перекусить и решить, что дальше делать будем.

Дорога через торговые ряды заняла довольно много времени, путешественники то и дело останавливались возле прилавков, с интересом разглядывая товары.

— Надо девчонкам будет подарки, что ли, какие прикупить. Смотри, сколько здесь всего! — предложил Костя, разглядывая тончайшие узорные ткани, которые настойчиво пытался ему всучить явно восточной наружности купец, на ломаном русском языке расхваливающий достоинства материи.

— Ага, — согласился Егор и, неловко обернувшись, зацепил локтем рослого молодца в богато расшитой красной рубахе и заправленных в мягкие поршни синих плисовых портах.

Парень в этот момент пытался привлечь внимание густо нарумяненной, нарядно одетой красотки. Горожанка, в свою очередь, кокетливо стреляла в сторону ухажера глазами и старательно делала вид, что комплименты и ухаживания молодого человека никакого отношения к ней не имеют.

От толчка щеголь потерял равновесие, и лихо заломленный на затылок колпак слетел с головы. Девица весело прыснула, что еще больше разозлило парня. Весь свой праведный гнев он обрушил на ничего не подозревающего Ляшкова.

— Ты чего пихаешься, немчура немытая?! Я те пихну, так пихну, байстрюк, своих не узнаешь!

Егор, увлеченно рассматривающий изящной работы сабельный клинок, поэтому так и не разобравший, из-за чего собственно весь сыр-бор, обернулся к ругающемуся новгородцу и рассеянно спросил:

— А? Чего тебе?

Подобное пренебрежение к собственной особе довело щеголя до состояния, близкого к кипению. Однако увидев, что предмет его ухаживаний, неторопливо покачивая бедрами, удаляется восвояси, он подхватил с земли шапку и, злобно прошипев «ну, немец, мы с тобой еще свидимся», кинулся догонять свою зазнобу Друзья недоуменно переглянулись, Егор пожал плечами, и они продолжили свой путь.

Наконец удалось протолкаться на окраину торжища, где и обнаружилось искомое заведение. Внутри ребят, ожидавших увидеть киношный кабак с грязными столами, спящими под ними пьяницами и обязательной дракой, приятно удивила чистота и опрятность. За длинными, чисто выскобленными столами чинно и спокойно сидели группки людей, ели, пили что-то из глиняных кружек и вели степенные беседы. Костя указал кивком головы на свободный стол в углу. Когда парни уселись на широкой деревянной скамье, к ним подошел хозяин корчмы и поинтересовался:

— Что желают господа кавалеры?

— Чего-нибудь поесть и выпить.

— Как будете платить?

Костя молча выложил на стол серебряную марку, которая тут же исчезла в ладони корчмаря.

— Не извольте беспокоиться, сейчас принесут снеди и медов, или кавалеры предпочтут пиво?

— Принеси меду и кваса, давно не пил, — кивнул Егор.

Пока проворный подросток-слуга таскал на стол, еду и напитки в количестве, способном прокормить десяток голодных ландскнехтов, друзья огляделись. Посетителей в корчме было немного. За соседним столом негромко обсуждали какие-то торговые проблемы солидные, богато одетые купцы. Недалеко от них сидела группка, по-видимому, ремесленников. Наиболее интересная компания собралась у противоположной стены — несколько крепких парней неопределенного вида занятий о чем-то тихо переговаривалась между собой. Внешность одного из них показалась Егору знакомой. Русоволосый парень в красной рубашке оглянулся, пристально посмотрел на Ляшкова и, толкнув в бок своего соседа, стал горячо ему что-то доказывать, время от времени бросая на наших героев злобные взгляды.

Указав кивком головы в его сторону, Костя поинтересовался:

— Ты не этого хмыря на рынке чем-то обидел?

— Похоже, что его, — согласился Егор. — Ты это, много не пей. Мед — штука коварная, пьется легко и приятно, от него голова светлеет, а ноги отказывают, а тот вон глазами как зыркает, не иначе собирается нам какую-нибудь пакость подстроить.

— Понятно, чего дальше-то делать будем?

— Надо найти купчину, адрес которого нам дал Кугель, переговорить с ним, а там видно будет.

Определившись таким образом, проголодавшиеся путешественники налегли на принесенную еду, тем более что стряпня того стоила: она была простой, непритязательной, но разнообразной и очень вкусной. Чего только не было на столе: пряженцы с рыбой и грибами, расстегаи с мясом, щи с убоиной и гречневая каша со свининой. Запивать все это великолепие предлагалось свежим шипучим квасом и приятным на вкус хмельным медом.