в курсе, куда мы едем? — спросил он. Я как раз запихал чемодан в машину и повернулся к нему.

— Да, представь себе. Но, мне здесь совсем недавно напомнили, что я граф, и должен соответствовать. — Теперь уже я осмотрел его. — Олег, ты вот в этом собираешься по салонам ходить?

— По каким салонам? Ты о чём? — Мамбов смотрел на меня в упор.

— Медведев сказал русским языком и медленно, что наша цель — осмотреться и доложить о том, что происходит в местном высшем обществе. А где лучше всего осматриваться? Правильно, в салонах местных дамочек. — Я стряхнул несуществующую пылинку с воротника. — Уж тебе-то подобные вещи не надо объяснять.

— Ты думаешь, что нас с тобой куда-то пригласят? — Мамбов нахмурился.

— Шутишь? Два графа Российской империи в этой дыре... Да мы погрязнем в приглашениях, в том числе и от иностранных подданных. — В это время к нам подошёл Кузя и обратился к Мамбову.

— Давайте вашу сумочку, ваше сиятельство. Да и ехать нам пора. А то, пока вы, Евгений Фёдорович, свой чемодан дотащите до портала, глядишь, ещё и опоздаем.

— Кстати, а что у тебя в нём? Почему ты его сам таскаешь? — Мамбов отдал сумку Кузе, который пристроил её в багажнике, водрузив на мой чемодан.

— Там мольберт, краски, много хрупких вещей, — рассеянно ответил я. — Мы на практику едем, не забыл? За вдохновением и новыми образами. Какую-то картину нарисовать нужно будет. Вот ты что собираешься показывать, если тебя спросят. А тебя спросят, не сомневайся. И в комнату аккуратно заглянут. Вот у меня прямо посредине будет мольберт стоять.

— Я как-то... — Мамбов поморщился. — Твою мать, — выругался он.

— Я тебе поражаюсь, Олег, — покачав головой, я сел в машину. — Поехали, а то и, правда, опоздаем.

Мамбов сел рядом со мной. Вид у него был задумчивый. Он смотрел в окно на проплывающие мимо улицы, и, наконец, выдал.

— Скажу, что делаю наброски, а на холст буду уже дома переносить, — решил Мамбов. — Ты вон вечно с блокнотом ходишь. Чем я хуже?

— Ничем, — я пожал плечами. — Только не сдай нас, ладно? Хоть там у Медведева всё уже готово к арестам, но спалиться из-за глупости как-то не слишком хочется.

— Постараюсь, — кивнул Мамбов.

— Да, а ты чего такой крюк сделал и ко мне решил заскочить? — запоздало спросил я у него.

— Да вышел рано, чтобы Васькины стенания не слушать. Как же, дитятко одного отпускает, — я только хмыкнул. Сам не так давно подобное переживал. — Ждать у портала было скучно, вот и решил прогуляться.

— Понятно. Хотя, нет, не понятно, — я задумчиво осмотрел его. — Ты феноменален, знаешь ли.

— На себя посмотри, — Мамбов прикрыл глаза. — А, вообще, у нас половина Академии таких вот феноменальных личностей.

— А вторая половина? — мне действительно стало любопытно.

— А вторая половина — это ремесленники. Странно только, что Медведеву они не нужны. Это же отличные исполнители.

— Ему не нужны исполнители. — Ответил я. — Медведев должен быть уверен, что его агент не завалит дело только из-за того, что забудет первоначальную версию своего направления, например, на четвёртый уровень изнанки.

— Ты мне этот прокол всю жизнь будешь сейчас припоминать? — Мамбов закатил глаза.

— По крайней мере до тех пор, пока ты сам себя не переплюнешь в креативности, — не стал скрывать от него очевидного.

— Ты настоящий друг, — заметил Мамбов язвительно.

— Я стараюсь, — улыбнувшись, похлопал его по плечу. — А, вообще, тебе не кажется странным, что я подумал о таких мелочах, а вот ты — нет. Хотя я был абсолютно уверен в обратном.

— Да не подумал я, — Мамбов протёр лицо. — Наверное, долго размышлял о задании. С какой стороны к нему подходить и всё такое. Ладно, приехали уже. В поезде обговорим детали. — И он первым выскочил из остановившейся перед портальной станции машины.

В Иркутске нас встречали. Как оказалось, наш поезд отходил с другого вокзала, до которого нужно было добираться через весь город.

Медведев расщедрился, в том плане, что нам выделили отдельное купе. Ехать предстояло примерно восемь часов. К нужной станции поезд должен подойти ближе к вечеру. Так что было время для того, чтобы нормально поговорить было навалом.

— Мы хоть жить рядом будем? — спросил Мамбов, когда я сел на диван, устроив свои чемоданы.

— Не знаю, — я пожал плечами. — У меня четвёртый номер.

— А у меня — пятый, — он откинулся на спинку своего дивана и прикрыл глаза. — И это радует.

— Как думаешь, почему нам запретили брать с собой домашних питомцев и слуг? — Спросил я у него, и в то же время поезд дернулся и покатился по рельсам.

— Приучают к самостоятельности, — ответил Мамбов не открывая глаз.

— А, если серьёзно?

— А я серьёзен, — Олег открыл глаза. — Женя, даже среди военных встречаются индивиды, которые никогда сами не смогут почистить свои сапоги без помощи денщика. Что уж тут про художников говорить, да ещё и аристократов? Вот и устраивают такие потрясения. Я узнавал. Такие правила будут до конца спецкурса сохраняться.

— Тупое правило, — теперь уже я прикрыл глаза. — Я у Дроздова хочу мою Машу забрать. Чтобы со мной жила в нормальном гостиничном номере, а не в казарме.

— Ну, думаю, что Дроздов-то против не будет, но существует ещё и комендант.

— А при чем здесь комендант? — я недоумённо нахмурился.

— Да потому, что именно комендант отвечает за практикантов, — ответил Мамбов торжественно. — Собственно, как и за всю службу охраны. Правда, именно в форте он не главный. Но, из-за того, что под его началом находится самый большой в форте контингент, к его мнению интернациональный совет прислушивается.

— И что? Приду к нему весь из себя граф и с порога заявлю, что жутко ревнивый, и, если не хочет разбираться в куче дуэлей, пускай особо не возражает. — Я задумался. — Кстати, можно будет совершенно спокойно рассказывать всем, кто захочет меня слушать, что именно из-за жены я выбрал эту дыру для прохождения практики.

— А я? — Мамбов хмыкнул.