- Называйте людей. - Иван Кузьмич придвинул к себе блокнот. - Кого вы предлагаете?

- Пишите, - диктовал Корней Савельич: - “Быков, Матвеичев, Паша, засольщик…”

В дверь постучали.

- Нельзя! - крикнул Иван Кузьмич. - Занят!

Фатьяныч зашел без разрешения.

Иван Кузьмич знал, что делал, когда приказал Анциферову никому не говорить о краже. Не знал он другого. Пока старший штурман докладывал ему о хищении аварийного запаса, потрясенный гнусным преступлением боцман не выдержал, поделился с кем-то из матросов. Весть о краже быстро разнеслась по траулеру. Страсти накалялись. Фатьяныч не стал спорить с возбужденными матросами и ворвался к капитану.

Слушая взволнованного тралмейстера, Иван Кузьмич машинально перечеркнул карандашом ненужный больше список надежных и крепких на язык матросов и, уже не советуясь ни с кем, принял новое решение.

Спустя полчаса Кочемасов с десятком матросов спустился в машинное отделение. Остальные с Анциферовым и Корнеем Савельичем поднялись на полубак. Серыми тенями двигались они в густом тумане, внимательно осматривая бухты троса, бочки, ящик, где хранились якорные цепи.

Поиски на полубаке ничего не дали. Корней Савельич и Анциферов разбили своих людей на две группы. Одна отправилась с Анциферовым обыскивать каюты. Вторая с Корнеем Савельичем - осматривать палубу.

Матросы внимательно проверяли привязанные к бортам по-походному замерзшие тралы, обшарили узкое пространство между планширом и паропроводными трубами, идущими по борту в жилые помещения под полубаком. Фатьяныч с помощниками занялся осмотром лебедки и барабана с ваерами…

Пропажу обнаружили неожиданно просто. В подпоротом с угла тюфяке Малыша лежали завернутые в старую газету сухари, две банки сгущенного молока и большой кусок корейки.

Немедленно вызвали в каюту капитана и помполита. Привели Малыша. Он стоял у дверей, уставясь в пол остекленевшими глазами, и упорно бормотал:

- Не знаю ничего… Ничего не знаю.

- Вспомнишь, - угрюмо пообещал Анциферов. - Вспомнишь, когда станешь перед командой. Заговоришь.

- Пройдемте в салон, - резко сказал капитан.

Иван Кузьмич толчком раскрыл дверь. Стоявший в салоне гул сразу прекратился. Матросы потеснились, пропуская капитана и старшего помощника. Между ними старчески шаркал не по росту большими сапогами Малыш.

Командиры заняли привычные места. Малыш остался стоять перед столом.

- Внимание, товарищи! - Корней Савельич выждал, пока в салоне стихли голоса. - У нас на судне совершено преступление. Чудовищное преступление! Если оставить его нераскрытым, на каждого из нас ляжет позорное пятно. Куда бы мы ни пошли, нам скажут: “Это с “Ялты”. Там украли аварийный запас. Оставили товарищей… раненых оставили голодными!”

- Пришибить такого… - злобно произнес кто-то.

Малыш вздрогнул и еще ниже опустил голову.

- Расскажите, как вы произвели хищение? - обратился к нему капитан.

Малыш, не поднимая головы, что-то невнятно начал бормотать.

- Громче! - закричали с мест. - Не слышно!

И снова Малыш, не поднимая головы, с трудом выдавил из себя:

- Не знаю ничего.

- Что ж! - Иван Кузьмич не отводил тяжелого взгляда от поникшего Малыша. - Так и будем в молчанку играть?

- Упирается, гаденыш! - зашумели матросы. - Колосник ему на шею - да в воду!

И вдруг Малыш выпрямился и, задыхаясь, крикнул:

- Топите!

- Позвольте мне,- обернулся к капитану Корней Савельич и обратился к команде: - Послушаем матросов первой вахты. Жили они с Малышевым в одной каюте. У них и найдена часть похищенного…

- Дайте мне сказать, - протолкался вперед Оська. - Утопить человека очень просто. Так? Поставил его на планшир. Дал пинка. И нет человека. А если тут недоразумение? Ошибка?..

Оську слушали внимательно. Подавленный вид Малыша, его отчаянный выкрик несколько смягчили озлобление матросов. Но стоило им услышать слово “ошибка”, и еле тлеющая искорка сочувствия погасла. Негодующие возгласы заглушили Оську.

И тогда Малыш впервые поднял глаза. Глядя исподлобья на окружающих, он хрипло произнес:

- Не ломал!.. Не брал ничего.

- Прикройся там! - гневно крикнул Марушко. - Не брал!

- Выйдите к столу, товарищ Марушко, - предложил Корней Савельич. - Скажите, что вы знаете или думаете о вашем товарище по вахте?

- Чего говорить? - Марушко не шелохнулся. - Вон он… весь на виду. Пацан!

- Вы жили рядом, - настаивал Корней Савельич. - Должны знать его!

- Капать на человека не мое дело, - с достоинством произнес Марушко.

- О чем толковать? - закричали с мест. - В канатный ящик его. Трибунал разберет.

Корней Савельич поднял руку, требуя тишины.

- Имеется предложение: арестовать Малышева и передать дело о хищении аварийного запаса в трибунал. Другие предложения есть? Нет. Голосую… Кто за предложение арестовать Малышева и сдать под трибунал?

Дружно взметнулись руки.

- Против есть? - спросил Корней Савельич.

Он внимательно всматривался в полутемное помещение. Одна рука поднялась. Вторая. Зоя и Глаша. К ним несмело присоединилась еще рука. На ней и задержался взгляд Корнея Савельича.

- Почему вы, товарищ Баштан, идете против воли коллектива? - спросил он.

- Добрячок! - негромко прозвучало из темноты.

Оська узнал голос. Он повернулся лицом к матросам, разыскивая взглядом Марушко.

- Добрячок, говоришь? Выйди сюда. Поговорим. - Он тяжело передохнул. - Выйди послушай, что я тебе скажу. Персонально!

- Ну, вот… - Марушко, раздвигая плечом рыбаков, пробился к Оське. - Вышел.

- Слушай, ты… - Оська запнулся от возмущения. - Я давно уже не босяк, давно не хулиган. Но во мне еще осталось достаточно хулигана, чтобы сделать из тебя, гада, человека.

- А что я из тебя сделаю? - негромко спросил Марушко.

- Спрятался за чужие спины и кричишь? Топишь парнишку? - почти кричал Оська. - Подойди к капитану и скажи, что знаешь. Скажи!

- Оська! - В тихом окрике Марушко звучала угроза.

- Что?! Что “Оська”?! - закричал Баштан. - Разве не ты мне предлагал на пару “ошманать” шлюпку? Не ты манил меня спиртом?

- Я?! - Марушко рванулся к нему. - Я из заключения. Меня легко утопить.

- Трудно! Дерьмо не тонет!

- Человек сидел… Вали на него! - В голосе Марушко дрожала слеза. - Вали. Поверят. Клейменый-меченый. Пускай гниет в лагерях!

Несколько голосов неуверенно вступились за Марушко:

- Не болтай, Оська!

- Доказать надо!..

- Доказать?! - Оська снял со стола “летучую мышь” и поднес ее к лицу Марушко. - Смотрите на эту гладкую рожу! - сказал он. - А теперь поглядите друг на друга…

Дальнейшее произошло так быстро и неожиданно, что окружающие не сразу даже поняли, что