посвятил всю свою жизнь. Дорога стремилась вверх, увлекая за собой в неведомые дали. Наверное, я чуть дольше, чем требовалось, смотрел на эту карту, прежде чем положить её рядом с пламенем.

Но третья карта заставила смотреть на себя ещё дольше. Во многом из-за того, что изображение на ней было для меня абсолютно неясно. Там были изображены крылья, но они вряд ли составляли пару. Одно крыло явно принадлежало ангелу, оно почти всё было в крови, тяжёлыми каплями устремляющейся вниз. От него веяло войной и скорбью. Другое походило на крылья ящера с южных болот, но оно было какое-то непропорциональное, лишено всякого изящества, будто пародия на крыло. Оба крыла делили пространство на две ненавидящие части, резонирую друг с другом, словно стараясь разорвать карту пополам. Я в задумчивости положил её рядом с остальными.

— Ну что, какую из них ты выбросишь, незнакомец, — мой партнёр уже избавился от одной из своих карт и теперь с нетерпением смотрел на меня.

Думал я не долго, ни пламя, ни тем более дорогу я терять не хотел, а вот непонятные крылья мало что затронули в моей душе. Я без сожаления избавился от этой карты.

— Что дальше? — не могу сказать, что начало игры меня сильно увлекло, но определённый интерес необычные карты пробудили.

— А дальше всё просто, чьи карты сильнее тот и победил. Выбери одну, ту, которая сделает первый выпад.

Чем дольше продолжалась игра, тем меньше я понимал её суть, но доигрывать нужно было в любом случае, и я выкинул на стол пламя.

— Да… — грустно протянул мой противник, — эту карту мне, увы, никогда не побить, да и никому из нас. Ну что ж, значит, отдам ту, что послабее, — и он бросил поверх моего пламени свою карту, на которой был изображён довольно банальный меч. К моему искреннему изумлению картинка, изображающая этот меч (архаичный двуручник с замысловатым литьём на гарде), начала медленно задымляться, а потом вдруг неудержимо вспыхнула ярко-оранжевым пожаром. Горела не сама карта, а лишь изображение на ней. Через несколько секунд всё закончилось, теперь на обеих картах танцевал гневно-зовущей огонь.

— Ну, а теперь мой выпад, незнакомец, — на стол полетел новый участник игры.

Я ухмыльнулся, — на столе лежала ещё одна дорога. Правда, она немного отличалась от той, что была у меня. Казалось, она чуть шире и вела не вверх, а по прямой, вдали виднелись какие-то дергающиеся очертания. Не теряя времени, я кинул рядом с ней свою карту. Мой соперник также не сдержал усмешки.

— Это будет интересно, хотя, скорее всего, не так эффектно как то, что мы уже видели, — он сделал небольшой глоток из своего бокала.

Между тем я не отрывал своих глаз от карт, и они не дали мне поводов для разочарований. Они лежали рядом, две дороги, одна немного прикрывала другую. На моих глазах они начали сливаться друг с другом, образуя развилку. Теперь это была одна дорога, которая делилась на две.

— И что дальше? — вопрос казался мне вполне законным.

— Подождём незнакомец, немного терпения, — дьявол снова отпил из бокала.

Прошло минуты три, а потом в начале дороги появилась крошечная фигурка дьявола. Она была несколько гротескна и двигалась каким-то рваным, нервозным шагом, но в её принадлежности сомневаться не приходилось. Я заметил, как напрягся мой оппонент при её появлении. Фигурка дошла до развилки и остановилась, как бы раздумывая. Впрочем, долго её раздумья не продлились. Всё тем же рваным, но достаточно уверенным шагом она продолжила свой путь по дороге, лежащей на карте моего соперника.

— Верный выбор, дружок, — победивший дьявол довольно засмеялся. — Ну, что ж, значит ничья, незнакомец?

— Ничья? — я хитро улыбнулся, — я вроде бы ставил на победу.

Дьявол снова рассмеялся, — я, в общем, тоже не против упасть в объятия торжества. Предлагаю удвоить ставки и скрестить в дуэли те карты, которыми мы так преждевременно пренебрегли.

Я невольно задумался, вспомнив неоднозначные крылья, но отступать, крайне не хотелось. — Удваиваю.

С этими словами я потянулся к отброшенной мною карте и кинул её рубашкой вниз перед противником.

Тот удивлённо покачал головой, — редкая карта, тебе повезло, незнакомец, мне её не побить. Ты победил. Эй, милая, принеси мне ещё вина, — и он бросил свою неудачную карту за край стола.

— А что значит эта карта? — я действительно был заинтригован принесшими мне победу крыльями.

— Она значит, что кто-то ошибся, — только что заказанный бокал был уже пуст, дьявол, не спеша, отчитывал монеты.

— И кто же?

— Если бы я знал, то выиграл, но я проиграл.

— Может ещё одну партию, — игра, конечно, была весьма странной, но что-то в ней затягивало.

— Обязательно, незнакомец, мне ведь нужно отыграться, но не сегодня. Нам обоим надо передохнуть, — он посмотрел мне за спину. — Обернись.

Я обернулся.

Совсем рядом со мной с треском ударился ещё один камень, сквозь грохот и стоны слышался громкий голос Заора. Я огляделся мутным взглядом, заставив себя двигать раскалывающейся от боли головой. В общем, ничего удивительного я не заметил, — вокруг дрались бесы. Видимо, тактическое отступление Горных змей удалось не в полной мере, и теперь они сражались уже не за вожделенное озеро, а за свою, наверняка, не менее вожделенную жизнь.

И, по первым впечатлениям, удавалось им это с трудом. Каменных цветов было явно больше, и, несмотря на свою славу пращников, они не стеснялись и простой рукопашной. Моих вынужденных союзников от полного краха спасали только грозно шипящие и, слава огню, дрессированные змеи. Их молниеносные выпады и укусы парировать было намного сложнее, чем удары меча или копья. Да и попасть в узкие тела из пращи было совсем не просто.

Здраво рассудив, что поражение войска Заора вероятно бросит в пропасть все мои надежды о проводнике, я ввёл в развернувшееся сражение новую боевую единицу — себя. Не скажу, правда, что данное решение далось с лёгкостью, ибо моя бедная голова требовала покоя и заботы. Но, кроме того, она требовала ещё и мести.

Несколько секунд я рассматривал Пути моих врагов (по крайней мере той части, что находилась в пределах моей видимости) и не нашёл в них ничего интересного. Дальше всё было просто.

Высокий (для беса) пращник, дерзновенно стоял на гордом камне, словно презирая смерть. Он уже приготовился к броску, но в последний момент его резко развернуло и снаряд, предназначавшийся врагу, полетел в соплеменника. Он ещё не успел ужаснуться тому, что сделал, как и его голову нашёл шальной осколок, на котором был вырезан простенький символ цветка. Камни будто обратились против