Думая о чем-то своем, Тучков пожал плечами, но потом, видимо, до него дошел смысл вопроса, пожалуй самого главного в открывшемся уголовном деле, и он жестко произнес:

— Ограбление. Все факты говорят за это. Видимо ударом сзади завалили парня на землю и… Короче говоря, добивали ногами уже лежачего.

Покосился глазом на высокого, плечистого Голованова, словно проверяя на его восприятии предложенную им рабочую версию, которая должна потянуть за собой весь ход расследования, но, не усмотрев в частном детективе особого энтузиазма по поводу своих слов, уже с легким раздражением в голосе добавил:

— Не он первый и, чувствуется, не он последний.

— Что, серия грабежей? — подыграл ему Голованов, досконально изучивший оперативные сводки происшествий не только за прошедшую неделю, но и за весь прошедший месяц.

— Тот-то и оно, что серия, — довольно хмуро подтвердил Тучков, демонстративно посмотрев на часы. Чувствовалось, что у него нет никакого желания точить здесь лясы с великовозрастным любителем детективов из частного агентства, но в силу своей воспитанности он не может просто так послать этого самого детектива в задницу.

— Но если этот детектив не полный дебил…

Короче, надо было делать правильные выводы, что Голованов и не замедлил сделать. Однако, когда возвращался в «Глорию», перед глазами неотступно стояла картинка морга, каталка с трупом и лицо убитого, над которым, казалось, поработали все гоп-сто-пники, промышлявшие в Измайловском парке.

Крупенин-старший появился в «Глории» буквально на второй день после похорон сына, и когда Голованов приехал в офис своей конторы, которое давно стало для него, как родное стойло для лошади, Игорь Терентьевич уже разговаривал с Ириной Генриховной. Та и слушала его, и кофе заваривала одновременно. Увидев на пороге Голованова, она с явным облегчением вздохнула и тут же достала из шкафчика еще одну посудинку под кофе, давая тем самым понять, что толкового разговора без него не получается.

— Всеволод Михайлович, вас ждем. Чай, кофе? Голованов предчувствовал, что родители Стаса

снова обратятся в «Глорию», однако даже предполагать не мог, что это так быстро случится. И оттого растерялся немного, пожимая руку Крупенина-стар-шего. За те дни, что он не видел его, отец Стаса как-то весь сгорбился, потухли глаза и казалось, что он уже никогда не станет тем, полным жизни мужиком, каким его увидел Голованов в первый раз.

— Кофе, пожалуй.

Ирина Генриховна наполнила еще одну кружку ошеломляюще-ароматным кофе и, уже обращаясь к гостю, попросила негромко:

— Повторите, пожалуйста, что рассказывали мне. Думаю, Всеволоду Михайловичу все это будет небезынтересно.

— Да в том-то и дело, что рассказывать, в общем-то нечего, — развел руками Крупенин. — Но если вы считаете нужным?…

Рассказывать действительно было нечего, практически нечего, и когда Крупенин буквально в двух словах изложил рабочую версию, на которой зациклился следователь прокуратуры, Голованов поначалу даже не поверил услышанному.

— Что, и это все? Или… или вы что-то недоговариваете? Под правым глазом Крупенина нервным тиком дернулась какая-то жилочка, и он сглотнул подступивший к горлу комок.

— Зачем же мне с вами в прятки играть? Для того и пришел к вам, чтобы помогли разобраться в этом деле.

На его скулах вздулись крутые, багрового цвета желваки и он понуро добавил:

— Не верю… не верю я следователю. — И добавил жестче, с металлическими нотками в голосе: — Или чинуша и формалист, каких мало, или…

Он не досказал, и только пальцы его, сцепленные в кулак, выдавали состояние этого крупного и, в общем-то, видимо, очень сильного мужика.

— Ну-у, это вы зря, конечно, относительно некомпетентности и формализма, — попробовала было заступиться за следователя Ирина Генриховна, но тут же замолчала под тяжелым немигающим взглядом Крупенина.

— М-да, конечно, — вынужден был согласиться с Крупениным Голованов, думая о том, с чего бы это прокуратура остановилась на одной-единственной версии убийства Стаса Крупенина, тогда как в этом деле было оставалось слишком много непонятного и было навалом белых пятен. Ограбление!

Эта версия действительно могла стать рабочей, но попутно с ней необходимо было бы разрабатывать еще пару-тройку вполне обоснованных версий. И что это… полнейший непрофессионализм молодого следователя, откровенное пренебрежение к работе или же полный замот и попытка списать на измайловских грабителей все уголовные дела, которые зависли, или даже могут зависнуть, в производстве?

М-да, все это имело место быть, как однажды сказал какой-то классик.

— Hy, а мы-то чем можем вам помочь? — покосившись на Турецкую, спросил Голованов.

— Чем? — Крупенин вскинул голову и его глаза словно ожили. — Вы — профессионалы.

— Ну-у, насчет нашего профессионализма вы, положим, несколько погорячились, — пробормотал Голованов, не очень-то любивший, когда «Глорию» сравнивали или противопоставляли следственно-оперативному аппарату Москвы, — к тому же… В общем, я не очень-то понимаю цель вашего визита к нам.

Он замолчал и на его лице прорезались жесткие складки. Он понимал, он все отлично понимал, но убийством Станислава Крупенина уже занималась межрайонная прокуратура, и путаться во время следствия у нее под ногами… мало сказать, что подобная самодеятельность не поощрялась, за подобные вещи «Глория» могла бы лишиться и лицензии.

Видимо, все это понимал и ранний гость «Глории», оттого и перевел глаза на Ирину Генриховну, в которых светилась мольба о помощи.

— Игорь Терентьевич просит, чтобы мы продолжили расследование, но теперь уже по факту убийства Стаса, — пришла на помощь Ирина Генриховна, которая в силу своего характера готова была помогать всем и каждому, кто один на один остался со своим горем. — Он хотел бы…

— Я хочу, чтобы был найден убийца, лишивший меня сына, — глухим голосом произнес Крупенин.

— Но прокуратура уже приступила к разработке версии убийства, — попытался было возразить ему Голованов, однако Крупенин продолжал стоять на своем:

— То, что они затеяли эту тягомотину с каким-то ограблением, это…

— Но почему вы так думаете?

— Почему я так думаю? — В глазах Крупенина вспыхнули злые огоньки. — Да потому, что я слишком хорошо знал своего сына. И позволить кому бы то ни было себя ограбить, это, простите, просто детский лепет.

— Вы говорили об этом следователю?

— Да.

— И что?

— Меня просто напросто ткнули носом в факты. Карманы сына обчищены, и тот, кто это сделал, даже куртку с него стащил. А относительно всего того, что твердили мы с женой…