может быть, проблемы временно, и вы поладите. Тем более, если ты говоришь, что эта женщина хорошо работает.

Ладить с Михайловой хотелось меньше всего, да и не верил он в такую возможность. Не в их ситуации. Но от сделанного, хоть и далеко не полного признания, все же стало легче. Теперь не придется делать вид, что на работе все благополучно. А присутствие Риты на предстоящем корпоративе может здорово помочь, особенно теперь, когда она знает о Дине.

Вечер тянулся мучительно долго. Тот самый, предполагаемый сценарий. Бессмысленные разговоры, нелепые и подчас даже смешные попытки произвести впечатление друг на друга. Во всем этом было так мало искренности, что очень хотелось сбежать поскорее. Она бы сделала это, непременно, но что-то словно удерживало, заставляло задержаться еще ненадолго, выискивая причины, которые никак не становились ясными.

Скорее всего, это носило то самое название, которое Дина терпеть не могла и уж тем более не желала применять к себе. Но куда было деться от реальности, для которой не находилось иных объяснений?

«Мазохистка».Она не произнесла это вслух, и размышления гнала прочь, но они упрямо возвращались, а отвести глаза от пары на другом конце зала у нее никак не получалось.

Изумлялась и одновременно злилась сама на себя. Рой мыслей вился в голове, лишая остатков равновесия, а внутри кипели чувства, о существовании которых она и не подозревала.

Ревность, щемящая и жгучая, слепящая обидой и сдавливающая сердце. То, о чем она подумала несколько дней назад при первой встрече, обрело совсем иное содержание. И если тогда Дина довольно спокойно могла рассуждать о том, что Сергей априори не способен остаться в одиночестве, то теперь этот факт раздражал и терзал, вызывая странное, полузабытое желание расплакаться. И еще хуже становилось от того, что избранница Астахова была более чем хороша собой.

Да, она предполагала это. Такой, как Сергей, не мог выбрать себе в спутницы непривлекательную или недостойную женщину. Но та, что находилась сейчас рядом с ним, была не просто красивой, – знала, какое впечатление производит на окружающих. Наверняка замечала их восхищенные взгляды, обращенные к ней, но при этом во всем облике не промелькнуло ни капли самолюбования или тщеславия. Она не гордилась, но и не стеснялась – вела себя так естественно, словно внимание людей вокруг ее не заботило. Или же была слишком увлечена мужчиной, с которым пришла на вечер.

Последнее очень походило на правду. И Дина ругала себя, старалась отвлечься, но не могла. То и дело смотрела в противоположную часть зала, на стройную фигуру женщины, которая выглядела очень счастливой. И очень влюбленной. Это слишком отчетливо читалось и во взгляде, что она бросала на своего спутника, и в чуть рассеянной улыбке, то и дело озаряющей ее лицо, и в мимолетных прикосновениях, что женщина дарила Сергею. То дотрагивалась до плеча, словно стряхивая несуществующие пылинки, то поглаживала изящными пальцами руку мужчины, обнимающую ее за талию. То будто невзначай прижималась щекой к его плечу, нисколько не беспокоясь, что может испортить макияж. И всякий раз в такие моменты будто внезапно кончался воздух, и боль, противная и липкая, от груди растекалась по телу, сковывая движения.

Она понимала, что женщина любила Сергея и не собиралась скрывать это. И глядя, как он прикасается к ней в ответ собственническим жестом, не могла ничего поделать: сознание в красках показывало гораздо больше, чем таилось в этой близости. То, что связывало этих двоих. Полные страсти ночи. Уютные вечера вдвоем. Утренние часы, переполненные нежностью и вниманием. Все то, о чем она сама когда-то мечтала. Чужое счастье, смотреть на которое было нестерпимо больно.

– Вы одна, без Дениса? И скучаете? – Морозов оказался рядом, произнося слова так тихо, чтобы никто не другой не мог услышать. – Тогда, может быть, составите компанию мне?

– А разве… – Дина машинально огляделась по сторонам, ища глазами спутницу директора. Ведь не может быть, чтобы он пришел один. Мужчина перехватил ее взгляд и улыбнулся.

– Буду рад провести остаток этого вечера с вами, Диночка. Разумеется, если вы не против.

Их заметили. Он стоял слишком близко, а невозможность разобрать то, что говорил, со стороны оставляло большой простор для воображения. Тем более, что молва давно наделила их отношения тем, чего и в помине там не было. И сейчас казалось, что за спиной шелестят голоса. Но вместо того, чтобы привычно разозлиться, Дина вдруг увидела в этом чуть ли не шанс для себя. Ей отчаянно хотелось сделать больно мужчине, находящемуся на другом конце зала. И хотя она даже на мгновенье не допускала мысли, что Сергей может ревновать, в том, что увиденное ему не понравится, не сомневалась.

– Не против, – несмотря на расположенность к директору, ее улыбка была любезнее, чем то допускали дружественные отношения. И, позволяя взять себя под руку, она продвинулась так близко, как было возможно.

– Вот и умница, – он улыбнулся в ответ. Это определенно была игра, вот только иная, отличающаяся от ее собственной. Чем – понять пока не получалось. Морозов не относился к тем, кто сознательно стал бы задевать кого-то, спекулируя на чувствах. А в то, что для него интересна именно она, поверить было невозможно. Но если то, что делается, по каким-то ей неведомым причинам, выгодно для обоих, к чему упускать такой шанс?

– Вы с Астаховым специально разбежались на разные стороны зала? Честно говоря, я рассчитывал увидеть более теплое общение между вами.

Дина сдержала усмешку. Теплое общение? Да они едва терпят друг друга! Странно, что Морозов с его проницательностью до сих пор ничего не понял. Или делает вид, что не понял?

Ища подтверждения своим мыслям, подняла глаза на мужчину. Он какое-то время молчал, продолжая улыбаться, а потом рука спустилась с ее локтя ниже, обнимая за талию и привлекая к себе. Так, как директор подчиненную точно не обнимает. И даже как не обнимает простой друг.

– Я все никак не доберусь до некоторых гостей. Пойдемте, поздороваемся, – и не дожидаясь ее ответа, увлек за собой в сторону столика Сергея, будто был абсолютно уверен, что Дина не станет возражать.

Она и не стала. Лишь ощутила, как забилось сердце и дышать стало тяжело, хотя сквозь приоткрытые окна в зал свободно проникал свежий воздух. Дело было в другом, оттого таким трудным и длинным показался путь к столу Астахова. И тем сложнее было продолжать улыбаться, оказавшись рядом. И если бы спросили, вряд ли бы смогла ответить без сомнений, чем стали в этот момент для нее объятья Морозова: