— Что-то ты сегодня такой разговорчивый? — заметила она с иронией.

— Я ведь ученый, — стал оправдываться Адам, стряхивая воду с салатных листьев. — Сначала должен проанализировать полученные данные.

— И к какому же выводу ты приходишь, доктор?

Адам повернулся к ней и дал выход досаде, которую почувствовал с первых минут их встречи.

— Тони, мне очень не по себе, — откровенно признался он. — Все слишком непросто. С одной стороны, ты даешь мне понять, что я тебе небезразличен. С другой стороны, мы с тобой оба знаем, что у тебя есть определенные обязательства.

— Да, Адам. Перед моей фирмой. То есть Министерством юстиции. Ты-то уж должен это понять!

— Точнее — перед твоим начальством.

Тони не на шутку разозлилась.

— Если не возражаешь, я хотела бы заметить, что сама — начальство. Можешь мне не верить, но у меня в подчинении двое младших юристов и два секретаря. Как я провожу свободное время, тебя не касается. Я же тебя не спрашиваю о твоих романах в Бостоне.

— Могу тебя заверить, Тони, у меня нет романов с замужними женщинами, — огрызнулся он.

— Тебе повезло, Адам. — Она ядовито рассмеялась. — Ты живешь в городе, где соотношение между мужчинами и женщинами получше, чем один к пяти. Позволь заметить, что эта деревня — не только столица нашего государства, но и большой политический гарем.

Она помолчала, после чего спросила:

— Ты что же, специально летел из Бостона, чтобы ссориться? У меня такое впечатление, будто ты из кожи вон лезешь, стараясь подавить свои чувства ко мне.

— Угадала, — признался Адам. — На медицинском языке это называется реакцией отторжения.

Внезапно она нежно положила руку ему на затылок и прошептала:

— Адам, у меня с ним все кончено. После того как я вернулась от тебя домой, я с ним порвала. Я собиралась тебе сказать, но не на похоронах же! Я открыла для себя разницу между тем, когда мужчина тебя хочет и когда ты ему нужна. Надеюсь, ты не сочтешь меня самонадеянной, если я скажу, что, по-моему, я кое-что изменила в твоей жизни.

— Да, изменила. И продолжаешь менять. Жаль только, что ты мне этого раньше не сказала.

— Ну, во-первых, я сказала как раз вовремя. Ну, как теперь настроение? Изменилось хоть чуть-чуть?

— Я бы сказал, изменилось кардинально.

Те выходные стали своего рода прологом к серьезным отношениям. Тони наконец увидела в нем близкого человека, которому можно было открыть и сердце, и душу.

Ее детство было полной противоположностью детству Адама. Если Адам стремился подняться выше отца и ради этого карабкался на вышку для ныряния, то она, напротив, с ранних лет взирала на мир с высоченного пьедестала, куда водрузил ее отец.

С матерью Тони отец развелся и после этого еще дважды был женат. От этих браков у него было два сына, ни один из которых не мог сравниться с Тони жизненной энергией.

Где-то в среднем управляющем звене «Бэнк оф Америка» имелся даже Томас Хартнелл Второй. Этот «второй» сильно разочаровал своего отца и тезку, предпочтя тихую жизнь менеджера бурному круговороту жизни политического истеблишмента. А юный Нортон Хартнелл оказался еще более склонен к уединению — он преподавал английский некоренным американцам в небольшом техасском поселке.

Так и вышло, что Тони — или Шкипер, как по давнишней флотской привычке называл ее отец, — была его любимым «сыном».

Адам понял, что ее пристрастие к зрелым мужчинам логически вытекало из глубокой привязанности к отцу.

Зная, с чем и с кем ему предстоит соперничать, Адам нашел в себе мужество поведать подруге о своих тревогах.

— Послушай, Тони. Никто лучше меня не знает, как ты близка с отцом. Думаешь, эти отношения не помешают твоей личной жизни?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Давай не будем забегать вперед.

— Понимаешь, — улыбнулся Адам, — я просто пытался мыслить в категориях будущего. Или, по-твоему, это чересчур обременительно?

— Честно говоря, — ответила девушка, — я вообще себе не представляю, что такое счастливая семейная жизнь.

— Я тоже. Вот и еще одно сходство между нами. Что, если нам летом поехать в свадебное путешествие? Снять домик на Кейп-Код… Если понравится, можно будет потом пожениться.

— Что-то новенькое, — просияла Тони.

— Ну, ты же знаешь, — улыбнулся Адам, — я обожаю эксперименты.

16 марта

На днях я нашла у папы старый учебник латыни. Для меня будто новый мир открылся.

Я обнаружила корни такого количества английских слов! Это было страшно увлекательно.

Я боялась, что папа меня заругает, когда узнает, что я потратила часть драгоценного времени на что-то, помимо точных наук. И очень удивилась, когда он сказал, что у меня потрясающая интуиция. И что этот так называемый «мертвый» язык — не только хорошая гимнастика для ума, но что если я его выучу, то смогу запросто обсуждать «химические темы» и такие слова, как «карбонат» или «ферментация», будут мне понятны без перевода.

В первый pas папа обрадовался, что я заинтересовалась чем-то, помимо наших занятий. Наверное, как раз потому, что это оказалась латынь, которая служит основой терминологии многих естественных наук.

Хорошая новость — Питера только что приняли в университетскую футбольную команду. Я так рада!

Изабель только-только исполнилось одиннадцать, когда она сдала экзамены за курс средней школы, что теоретически давало ей возможность поступать в колледж — конечно, при условии, что она успешно преодолеет единый экзамен — так называемый «тест академических способностей».

Дождливым воскресным утром в октябре 1983 года Рей с Мюриэл (которая еще силилась удержать за собой хотя бы небольшую роль в духовном развитии дочери) отвезли Изабель в ближайшую среднюю школу. Вместе с учащимися выпускного класса — на пять, а то и шесть лет старше ее — девочка писала ответы на вопросы единого экзамена, по которым вузы потом станут судить об уровне ее гуманитарных и математических способностей. Затем был обеденный перерыв, во время которого Рей подкреплял силы дочери шоколадными пирожными. После этого Изабель сдала еще три дополнительных экзамена — по физике, математике и латинскому языку.

На первом листе экзаменационной работы она указала название учебных заведений, куда хотела бы ее переслать — Калифорнийский университет в Сан-Диего и Беркли.

Второй вуз в этом коротком списке был упомянут по предложению Рея — просто чтобы посмотреть, как результаты Изабель будут восприняты в лучшем университете штата. Разумеется, речь не шла о том, чтобы отсылать дочь учиться в другой город в столь юном возрасте.