Сотрудники УВКБ, с которыми я познакомилась сегодня, были среди первых, кто их обнаружил. Одна женщина была жива. Ее завалило мертвыми телами, которые прикрыли ее во время нападения.

Когда они пришли туда, то обнаружили, что она перебирает тела.

Она искала своего мужа и шестерых детей. Больше не выжил никто. На ее месте я хотела бы умереть. Как можно пережить что-то подобное?

Мы подъехали к группе бурундийских барабанщиков. Собрались трое мужчин и около пяти детей. Мужчины начали учить следующее поколение. Они не хотят потерять свою культуру.

Когда мы подъехали к ним поближе, то услышали прекраснейшие звуки – быстрые, сильные и страстные.

Мужчины и мальчики менялись перед нами, барабаня и танцуя.

Мне сказали, что они молятся.

Они желали мне хорошей жизни!

Эти беженцы прошли через многое, и они желают мне счастья. Они улыбаются и танцуют и желают мне хорошей жизни.

Моя жизнь намного легче, чем их. Я испытываю странное чувство, получая пожелание счастья, но я его принимаю и очень благодарна.

Сегодня я узнала, что есть место в самолете, и завтра я отправляюсь домой.

Пятница, 9 марта

Я в автомобиле. Мы вот-вот отправимся, чтобы сесть на самолет до Дар-эс-Салама. Мне повезло оказаться на этом рейсе.

Мы встали в 6.20. Электричества не было. Я складывала последние вещи с фонариком. Я очень быстро двигалась в темноте. Я думала, что сегодня уезжаю и исчезну еще до того, как об этом узнаю.

Этим утром очень холодно, я думаю о том, как должно быть холодно беженцам в маленьких глинобитных домах, домах, которые они построили.

У них нет электричества. Они никогда не знают, сколько еды получат в день распределения продовольствия. Ночи могут быть очень холодными. Им приходится каждый день заготавливать дрова.

На детях не одежда, а одни лохмотья. Некоторые просто завернуты в небольшие лоскуты красной ткани. Когда перестали выделять средства на гигиенические прокладки, раздавали красную ткань, чтобы женщины могли пользоваться хотя бы ею во время месячных, но мне объяснили, что женщины обходятся без нее. Как они это делают, я не знаю. Женщины предпочли, чтобы их детям было тепло или хотя бы немного теплее.

Холодно и туманно. Маленькому самолету, на котором мы должны лететь, понадобилось три попытки, чтобы сесть. Мы ждали (наши сумки лежали на траве), глядя, как он приземляется в грязь.

Я была очень голодна. Я схватила последний кусок хлеба, когда мы выходили. Кофе этим утром мы не пили – не было электричества.

Наконец, мы взлетели и прибыли как раз вовремя, чтобы пересесть на второй самолет.

Я очень уставшая и голодная, но я, по крайней мере, знаю, когда смогу поесть. Очень скоро у меня будут горячий душ и еда.

Надеюсь, что никогда не забуду, как много я узнала. Надеюсь, всегда буду ценить то, что имею.

У меня не было ни малейшего представления, через что проходят люди по всему миру. Это хуже, чем я могла себе представить, и я знаю, что только начинаю узнавать многие вещи, только начинаю понимать.

Я пробыла в Дар-эс-Саламе несколько часов, дожидаясь подтверждения того, что улечу рейсом в Лондон с пересадкой до Лос-Анджелеса.

Я ни о чем не думала и ничего не чувствовала, кроме как «Двигайся дальше!».

Теперь я в самолете British Airways и лечу в Лондон.

Я понимаю, что в этом самолете я – самый грязный человек.

– Вы хотите газету? У нас также есть журналы. Вы хотите Vogue или Vanity Fair?

– Нет, спасибо.

Я говорю «да» любой еде, которую мне предлагают: кешью, кренделькам, кока-коле с лимоном. Обычно я этого не ем. Я чувствую себя маленьким ребенком.

Мне только что дали носки, скрепленные резинкой, маску для сна, дорожный комплект туалетных принадлежностей и пижаму.

Вдруг идея о том, чтобы снять эту грязную кофту, расстроила меня. Она служила мне одеялом. Я не хочу счищать или смывать то место, где побывала.

Эти три недели были для меня новым миром, совершенно особенным временем, я изменилась. Мне нравится то, какой я там стала.

По этой причине, снимая кофту, я почувствую, что отрываю себя от всех людей, мест…

Мальчик на земляном полу, держащий свои ноги.

Восьмилетняя девочка с братом-младенцем на руках.

Мужчина в лагере для инвалидов, смотревший мне в глаза и рассказывавший свою историю.

Образы сменялись как слайд-шоу, появлялись их лица, их босые ноги.

Я не знаю, что я чувствую. Я никогда не была так полна чувствами.

Сейчас мне надо поспать.

Так легко и тяжело чувствовать себя виноватой, уезжая.

С этого момента, где бы я ни была, я буду помнить, где они.

Миссия в Камбодже

С 16 до 27 июля 2001 года я совершила поездку в Камбоджу по поручению УВКБ.

Понедельник, 16 июля

Итак, я опять в пути, направляюсь в Камбоджу через Женеву. Я уехала из дома примерно час назад.

Я вдруг понимаю, как безопасен мой дом. На этот раз я знаю, что увижу, и знаю, что также будет много того, о чем я не имею представления, но вот-вот открою для себя.

Я чувствую смущение, понимая (и признавая), что после Африки смогла вернуться к своей жизни. Я знаю, что смогла сделать это, потому что оставалась на связи и продолжала пытаться помогать на расстоянии. Но как легко звонить, отправлять письма и перечислять деньги из своего безопасного и комфортного дома.

Возможно, я думаю, что должна была бы чувствовать вину за то, что могу приезжать и уезжать из этих мест, когда у других нет выбора. Я знаю одно. Я знаю, что теперь все стало для меня более ценным. Я так благодарна за свою жизнь.

Я продолжаю чувствовать себя в долгу перед этими людьми по всему миру. Я хотела им помочь, но с каждым днем все больше и больше осознаю, как они помогли мне.

Я пишу при первом свете утра, которое только что началось. Шторка приподнята только на моем иллюминаторе. И только чуть-чуть. Все в самолете спят.

Я не могу спать. Я буду в Цюрихе через пять часов, потом понадобится еще несколько часов, чтобы добраться до Женевы.

Через несколько часов после прибытия я встречусь с Верховным комиссаром ООН по делам беженцев. Это будет большая честь, как была бы встреча с любым, посвятившим свою жизнь помощи другим. Будь то тот, кто помогает миллионам людей из стран всего мира, замечательный родитель